ПРОТОЯЗЫК
Сбросил наземь багровое лес-трансвестит,
Обнажив бездну чёрных рогуль.
Жду со страхом – быть может, опять просвистит
Метеор, осветив Чебаркуль?
Я сижу на мансарде в посёлке Тотьма.
В октябре звёздный рой падуч.
Но кучкуется за горизонтами тьма
Чёрных стад мериносовых туч.
Озарил яркий всполох гряды островов.
Дождь куда-то бежит, семеня.
Что же хочет неведомый мне Саваоф
В этот вечер смурной от меня?
Чую боль углекопов в подземье Фусинь
И биенье их нервных узлов.
Вижу бездну глубин и бездонную синь
В неохватной прасущности Слов.
В хвойном море – Байкал, в древних скалах – Иссык.
Мчит спирально наш мир земной.
Понял я, что Поэзия – Протоязык.
Так Господь говорит со мной…
MEMENTO MORI
Не спал я – опять почему-то не спится.
Сквозь зеркало отблеском древних мистерий
Ворвалась мне в комнату чёрная птица,
Как сгусток неведомых тёмных материй.
Мерцал на экране таинственно «Google».
Встряхнувшись до костного хруста – знать ломка –
Неспешно литовку поставила в угол
В курном балахоне до пят незнакомка.
Я вздрогнул и понял – финал неотложен,
Потрачены жизни мгновенья без толка.
И мой монолог с нею был односложен:
«Ты ангел и, значит, заложница долга.
Так действуй, как должно – не будь идиоткой»…
Мы ночь напролёт, не смолкая, «трындели»
С забредшей ко мне сердобольною тёткой –
Внезапною смертью под утро в постели…
… «как звать тебя, дева?» – «Астарта-Кибела».
Мы плыли по Стиксу в Хароновой лодке.
В душе моей песнью забытой вскипело
«Memento…», от страха застрявшее в глотке.
ОФО*
Моя кровь стала ржавой. Теперь она ферромагнитна –
Меня тянет к металлу. И вовсе не тянет к добру.
Потаённую дверцу в душе своей я отопру,
Чтоб увидеть в пугающем чёрном пространстве огни на
Бесконечно далёком и близком от нас берегу
Речки времени Стикс, что впадает в безвременье Леты.
Недоступны в цене за продление жизни билеты.
За ценой не стою – я готов на любой перекуп.
Всё, что было сверх меры отсыпано Вышним, профу…
Мне теперь часто снятся Тартар и горящий детинец.
Я решился всё бросить и срочно уехать в Уфу,
Чтоб пожить там немного в одной из доступных гостиниц…
Расписался я быстро на бланке в последней графе
И стремглав – черепахой – в свой номер. Спасибо Зенонам!
На карнизе моргало страдальчески слово «ОФО»,
В темноте освещая дорогу мертвецким ксеноном.
Мне мерцал, будто дальние звёзды, искусственный свет,
Проходя через мутные стёкла на старом балконе.
На столе три тетрадки и книга – потрёпанный Фет.
И трёхлетний зловонный коньяк в огранённом флаконе.
Я плеснул из флакона на донце напиток хмельной
И его проглотил, заедая полоской лимона.
Вдруг в движенье пришла моей чёрной изнанки флегмона,
Сквозь каверны исторгнув наружу скопившийся гной.
И, воспряв, возмечтал я: «Себя на труды обреку.
Буду строить дома, и высаживать парки… et cetra».
Кружит голову маслом эфирным лимонная цедра…
Мчится жизни река – я стою на её берегу.
ОФО (башк.) – транскрип. ЭФЭ – УФА
ПРОРОКИ
Я трудный путь прошёл, дружок,
Жил без любви, надежд и веры,
Но в 46 свершил прыжок,
Душой прорвавшись в стратосферы.
Неизв. aвтор
Почти что не жил, а не то чтобы молод
И крошится жизнь чёрно-бело долями.
Я к шпалам свой рельс пригвозжу костылями.
Звенят костыли, принимая мой молот.
Поленница шпал, рельсы стянуты в связки –
За годы прогон я отстрою «скайвэя»
И запах мой пота – кровавый и вязкий –
Не смогут стереть ароматы шалфея.
Наверх я отправлюсь – и конь, и возница –
Где музыка сфер и обитель смиренья.
Меня не прельщает в ладонях синица –
Ищу я на небе любви и прозренья.
Мерцает на шпалах моих креозотом
Запёкшейся крови чернёные пятна.
Душой прикоснулся я к горним высотам.
Мне только вперёд – и никак на попятный…
Внизу копошенье – камлают, пророчат.
Слова пролетают, Судьбы не касаясь.
Но, всё же, себя в мудрецы они прочат,
На небо открыто взглянуть опасаясь.
И тут мне один намекнул в разговоре –
Цивильный сюртук и «селёдка» на шее –
«Вертайся, Серёга – мы нынче в фаворе.
А к завтрему будет ещё хорошее»…
Не дастся им Слово – и чуда не ждите.
Сбирает с доверчивых граждан оброки
Фальшивый оракул… А что вы хотите?
Какая эпоха – такие пророки…
ШИЗГАРЕ
Улетели стрижи, хотя жаркое лето в разгаре.
Тишина в небесах и средь золота спеющей ржи.
Заполняется утро безмолвное песней «Шизгаре»,
Истекающей с ретроканалов в формате 3G.
Сразу вспомнилось всё: и гулянье по Невскому ночью –
Ощущение лёгкое, будто над миром лечу –
И увиденный мной зеленеющий Пётр воочию,
И каштановый «хайер», текущий волной по плечу.
И как мы веселились в «Сайгоне», коктейлей напившись –
Да так шумно и «зло», что оттуда нас гнали взашей,
Как, в общаге по сто человек в комнатёнку набившись,
Танцевали всю ночь напролёт немудрёный свой шейк.
Всё прошло. Я в избушке живу без железной ограды.
У меня во дворе «лисапед», а не импортный «бенц».
Жизнь я честно прожил и не требую, в общем, награды.
Я российский простой – из далёкой провинции – «пенс».
Моя жизнь удалась, хоть мой род не из «пэров» и «донов» – В уголке моего огорода кизил и ирга.
Но по-прежнему скачет по сценам главарь «Ролингстонов».
Кто бы мог ожидать такой прыткости от старика?
Он из тех, кому зал рукоплещет, скандируя: «Браво!»
Я ведь тоже – поверь мне – не прочь от души поскакать.
Но мешают дела – в моём доме детишек орава.
Я строгаю из дуба для зимней охоты рогать.
Не спеша, вместе с жизнью вперёд мы плетёмся шкандыбо.
В мои годы, всё бросив, куда-то бежать – на фига?
Если ж песенка та зазвучит – всё встаёт во мне дыбом
От простецкой мелодии, сделанной, знать, на века…
ПРОСТИ
Не виноват, но ты меня прости.
И я прощу, хоть ты не виновата.
Но боль прожгла до костяной ости –
И не пойму, как смог перенести
К тебе прикосновений грязных хвата.
Душою пуст, как барабан пустой –
Своих страстей заложник и невольник –
Он смог греха верёвочкой простой
Связать нас в нелюбовный треугольник.
Не виновата, но тебя прощу.
Не виноват, но попрошу прощенья.
Из прочной ткани я сплету пращу –
Придётся старенькому послужить плащу
Моей Любви орудием отмщенья.
И ринусь в бой, как ходят старики…
Скрепив свой плащ булавкою аграфа,
Я вдруг остыну, смыслу вопреки,
И на него не подниму руки,
Как поднимал Давид на Голиафа.
Его прощаю. Что с него возьмёшь?
Он даже осужденья не достоин.
В его словах звучит сплошная ложь.
Ему цена в базар – дырявый грош.
Он худ душой и никудышный воин.
Ушёл он с миром, сам себя судя.
Пусть будет так. Он явно третий лишний.
А я навзрыд заплакал, как дитя,
Что чуть не потерял – не обретя –
Твою любовь. Меня прости, Всевышний!
Твоей любви достоин я вполне.
И ты моей любви достойна тоже.
Виденьем вещим сон пришёл ко мне –
Как мы с тобою плещемся в волне
Реки Любви. Да сохрани нас, Боже!
Шилкин Сергей Васильевич родился 29 марта 1954 года в городе Салавате. Окончил Ленинградский технологический институт им. Ленсовета. Дипломант II международного конкурса переводов тюркоязычной поэзии «Ак Торна», обладатель специальной награды – «Диплома министерства культуры Казахстана» за перевод казахских поэтов, финалист VI Республиканского конкурса поэтического перевода 2014 (г.Уфа), лауреат премии журнала «Сура» в номинации «Поэзия» за 2013, победитель конкурса «Лучшее стихотворение 2012 года», проводимого еженедельником «Истоки».
