1. Расскажите, что стало причиной Вашего прихода в литературу? Какими были первые опыты?
Думаю, причина у всех одна — интерес к книге. Это как в Библии: в начале было Слово… В детстве читал запоем, мама даже опасалась за мое здоровье. Сперва перечитал книжки в школьной библиотеке, записался в другую и ходил за семь верст во дворец культуры металлургов в родном городе на Урале. Первое четверостишие написал в 14 лет, а год спустя, когда приняли в литобъединение, стал публиковаться в городской газете.
2. Кого можете назвать своими литературными учителями?
Это русские и зарубежные классики, всех и не перечислить. Кумиры в прозе — Михаил Шолохов и Жюль Верн, в поэзии — Сергей Есенин и «дедушка» Крылов. Позже пришли Василий Шукшин, Виктор Астафьев, Пауло Коэльо и другие авторы. А непосредственными учителями были школьный преподаватель русского языка и литературы Валентина Васильевна (жаль, не помню фамилию) и руководитель городского литобъединения журналист Иван Иванович Грибушин. Однажды принес ему на суд стихотворение и похвастался, что написал всего за пару часов. Думал, похвалит, а он отругал, сказал, что за два часа даже лаптя не сплетешь! Позднее, когда учился на журфаке в Свердловске, он преподавал в университете историю русской литературы и я сдавал ему экзамены.
3. В каких жанрах Вы пробовали себя?
Когда в юности работал разметчиком на механическом заводе и занимался первыми стихотворными опытами, меня едва не отлупили за сатирические стихи в цеховой стенгазете. Монтажники, которых я пропесочил за пьянку в цехе, были взрослые дяди, а я 15-летний пацан, поэтому, видать, не тронули. Зато всю остроту печатного слова довелось испытать, работая в газетах. Там жанровое разнообразие невелико: репортаж, статья, очерк, фельетон. Из-за фельетона в областной газете о зарвавшемся председателе райпотребсоюза (после публикации ему дали 12 лет) мне, молодому журналисту, пришлось вместе с семьей переезжать из Казахстана в Молдавию.
Работа в редакции оставляет ничтожно мало времени на литературное творчество. Отдушиной от газетной рутины для меня были зарисовки о людях, в основном о фронтовиках, это моя давняя любимая тема. Придешь, бывало, в военкомат, выберешь в списке, к примеру, награжденного тремя медалями «За отвагу», встретишься с человеком — и выдаешь материал под заголовком «Трижды отважный». Ну чем не рассказ! Замахиваться на повести, а тем более романы не было и в мыслях.
4. Как бы Вы могли обозначить сферу своих литературных интересов?
В необъятном море произведений отдаю предпочтение творениям мудрецов, толкователей вечных истин. Так случилось, что уже в зрелом возрасте пришел нешуточный интерес к жанру басни. Перечитал многих авторов, начиная от Эзопа, Федра и Бабрия, познакомился в интернете с творчеством современников. Один из них, актер московского театра, не буду называть его фамилию, всерьез считает себя российским баснописцем, даже успел заручиться письменным благословением Сергея Михалкова. Но сюжеты черпает в основном из театральной жизни, а настоящая так и остается за кадром.
5. Какого автора, на Ваш взгляд, следует изъять из школьной программы, а какого — включить в нее?
Ну, не мне такой вопрос решать, пусть этим занимаются педагоги-профессионалы. Наши учебники уже достаточно настрадались от политиков и всякого рода спецов от образования. Бесспорно одно — основу школьной программы по литературе должны составлять классические произведения, которые дают глубокие знания, учат добру и показывают молодому человеку свет в конце тоннеля. В этом смысле я за бессмертный лозунг: «Всех классиков — в классы!».
6. Есть ли такой писатель, к творчеству которого Ваше отношение изменилось с годами кардинальным образом?
Конечно, это наш классик на все времена — баснописец Крылов. Чем чаще перечитываешь его бессмертные произведения, тем больше открывается взору. Порой мне кажется, что я начинаю постигать его мастерство, но это лишь кажется. На дворе компьютерная эпоха, но человек все такой же, и пороки никуда не делись, а стали еще изощреннее! Когда я задался вопросом, на что бы сегодня обратил внимание Иван Андреевич, то последовал его примеру и за два десятка лет написал примерно такое же количество басен. Они составляют тематические циклы, по 23 в каждом. Столько было в первом сборнике Крылова, и я убедился, что это самое оптимальное количество. Особенно когда добрался до истоков жанра — притч Христа. Оказалось, что даже в Библии их столько же. Как тут не поверить в магию чисел!
7. Вы считаете литературу хобби или делом своей жизни?
Дело жизни — это когда чем-либо занимаешься профессионально. А я всю жизнь был журналистом, поэтому считаю себя литератором-любителем.
8. Что считаете непременным условием настоящего творчества?
Наличие ума, таланта и любознательности. И еще огромного трудолюбия, разумеется. Не буду приводить подходящие к этой теме цитаты, чтобы не показаться умником. У нас ведь так повелось, если ввернешь в текст фразу кого-либо из знаменитостей, сразу попадаешь в разряд уважаемых авторов. И никому невдомек, что это такой способ примазаться к чужой славе. Когда в голове не хватает собственных мыслей, их пытаются позаимствовать у других.
9. Что кажется Вам неприемлемым в художественном творчестве?
Халтура и самолюбование. Знаете, как можно сразу, не вчитываясь в произведение, дать ему предварительную оценку? Надо посчитать количество личных местоимений на одной странице, и если «я», «мой», «мне» и так далее будет больше десятка, можно смело не читать дальше, ничего полезного для себя в такой книге вы не почерпнете.
Можно привести еще один пример, но уже из истории журналистики. Первые издатели газет нанимали литературных сотрудников так: всех, кто просился на работу, отправляли на улицу за интересными фактами. Когда человек приносил рукопись, хозяин, который дорожил своим временем, накладывал на текст чистый лист бумаги с небольшой дыркой, в один абзац. И если в нем было одно пустословие, отправлял автора прочь. Такой метод хорош и для художественной литературы, но уже, к сожалению, позабыт. Иногда читаешь такое, что волосы встают дыбом!
10. Расскажите читателям «Паруса» какой-нибудь эпизод своей творческой биографии, который можно назвать значительным или о котором никто не знает.
Да, вопросик… Если интересно, могу рассказать, как начал писать басни. В лихие 90-е годы мне пришлось уйти из редакции городской газеты. Просто не хватало денег, чтобы прокормить детей, дать им образование. Начал издавать рекламную газету, но бизнесменом не стал, не получилось. Пришлось «сдаваться» другим, более удачливым. Они сидели в офисе, а мне приходилось с риском для жизни ездить по России-матушке с водителями-дальнобойщиками. Ну и нагляделся всякого такого, что потянуло к сатирическому перу. В ту пору, куда ни кинь взгляд, басенных сюжетов было море. Правда, их и сейчас хватает, но тогда просто зашкаливало. Так появился на свет мой первый сборник под названием «Басни смутной эпохи», посвященный 200-летию первой книги Крылова.
Второй вышел в Ярославле в 2012 году благодаря добрым людям, читателям газеты. Они сначала делали вырезки из «Северного края», под рубрикой «Басня недели», потом предложили выпустить книжку и даже нашли для этого средства. Словом, получилось вполне народное издание.
11. Каким Вам видится идеальный литературный критик?
Боже упаси, если он окажется политиком или нытиком! Это к тому, что именно такие персонажи — главные герои современной басни. Что же им, критиковать самих себя? А если серьезно, идеал критика у нас есть на все времена — это Виссарион Григорьевич Белинский. Установленную им планку еще никто не перепрыгнул.
12. Есть ли у Вас рекомендации для студентов-филологов?
Рекомендация одна — чаще отрываться от своих планшетов, ноутбуков, компьютеров, смартфонов, откладывать наушники и больше общаться со старшим поколением. Люди, умудренные жизненным опытом, дурному молодежь не научат.
