улов
в рыбьих глазах русалок густые дали,
плакательные соли и корабли.
у моряка на мостике две медали.
греют его признание и шабли.
время и соль потёрли его, поели.
но, свой рассудок опытом подперев,
он бесподобен в море или в постели,
в покере, а в сражениях просто лев.
слава о нём несётся в раскате грома,
тянутся сказы длинные, словно нить.
каждой русалке имя его знакомо,
каждая жаждет к себе его заманить.
путают волосы, ветры, сгоняют тучи,
поодиночке колдуют и заодно,
тащат в свои пучины корабль летучий,
но лишь матросики прыгают к ним на дно.
зов сладострастный тонет в промозглой бездне,
но равнодушен взгляд моряка и прост.
есть посильнее чары, чем эти песни.
холоден и беспомощен рыбий хвост.
нет в нём коленок, чашечек и вначале
розовой кожи бёдер, прямых углов.
женщина длинноногая на причале —
самый желанный и самый земной улов.
Снимок
я постригла волосы коротко,
и в противоположном окне вагона
я похожа на моего молодого отца
с фотографии тысяча девятьсот восемьдесят первого.
он тогда был моложе, чем я сейчас,
и счастливее.
рядом с ним не сидела в трясущемся поезде девушка,
в голове которой играют хаотично барабаны;
не стоял рядом с ним мужик,
чихающий в свой смартфон.
в руках моего отца был шлем танкиста,
рядом на корточках товарищ,
и сзади высокая трава.
Молчание
Иные собеседники пусты:
Для них сознанье — голые кусты,
Их сновиденья сухи и помяты.
А мне в окне погнутая луна
Являет вдруг купание слона
И ветер, полный хризантем и мяты.
Не поделиться с ними вздохом вод
И поцелуем жгучим, словно йод,
Укусом чайника, вскипевшего от злости,
Своей печалью, свёрнутой в клубок,
Слезами крыш, распутностью дорог
И тиканьем, как будто жизнь идёт со стуком трости.
Молчит земля, дождем иссечена,
И солнце цвета лёгкого вина
Разочарованно глядится в лужу.
Молчит вода, обнявши южный склон,
И, в ней застигнутый, молчит мой слон,
И я молчу, не в силах показать слепому душу.
* * *
На Земле нет места тебе.
Купола, отражая небо
Цветом поля, полного хлеба,
Перешёптываются в синеве.
На Земле нет места тебе.
В потемневшей ночной листве
Фиолетовые трещины дуба
Дышат в чащу лесную грубо,
Отдавая свой вдох траве.
На Земле нет места тебе.
Одинокие тихие крыши
Соревнуются: кто же выше? —
Улыбаясь самим себе.
Волны с ветром в своей борьбе
Беспокойно целуют сушу,
Но в твоих глазах злая стужа,
Ты отдал всё тепло судьбе,
И теперь ты заложишь душу.
На Земле нет места тебе.
* * *
Жизнь не сказана.
Дверь не заперта,
Даже взломана
Боль рук.
Счастье задано,
Только намертво
Заколочено в сундук.
Солнце плавится,
Море старится,
Отдаваясь судьбе рек.
Мир меняется,
Когда кается
Самый близкий человек.
* * *
Я мирскую паутину
Отряхну рукой с лица.
Помню лишь наполовину
Сказы моего отца.
Но и с этим грузным кладом,
Как с ларцом златых камней,
Я обрушусь водопадом
На текучесть сонных дней.
Буду жить безбедно, долго —
Краткий миг на самом дне.
И мои синицы только
Будут песни петь по мне.
А пока бездушен город,
Негде сердце положить,
Я, поправив душный ворот,
Только лишь готовлюсь жить.
* * *
Снова кажется, будто жизнь бьёт тебя под дых:
Мол, влюбляешься в примитивных и молодых.
А тебе б такую, чтоб как глоток воды,
Чтобы без возврата.
Но судьба твоя не решена пока.
Ты идёшь в приют унылого кабака
И берёшь глоток любимого коньяка
И разврата.
Ночь длинна. Ты расслаблен, и где-то в два
Ты встаёшь, держась на ногах едва,
И идёшь: дорога твоя крива,
А судьба превратна.
Силуэт рождается впереди.
Он повсюду сразу — не обойти.
Словно чёрт стоит на твоём пути,
И нельзя обратно.
Ты храбришься, даже как будто зол,
Поднимаешь руку, кричишь: «Пошёл!»
Но внезапно чувствуешь злой укол
И немного холод.
Вой. Мигалка. Белые потолки.
Сон и смерть. Электрические толчки.
Ночь. Палата. Грязные мужики.
Пульс — как молот.
Да, озноб будет бить тебя, словно плеть.
Новой крови в тело вольют на треть,
Но она будет в жилах кипеть и петь
Так влюблённо.
Утром солнце тронет твою постель —
Уже летнее, даже за пять недель.
Как всегда, послышится скрип петель,
И войдёт Алёна.
Шаг спокойно-смелый. Халат — как снег.
На груди таинственный оберег,
И она, в отличие от коллег,
Смотрит нежно.
Льёт в стакан из чайника кипяток.
Ты всё видишь: вот же он, мой глоток!..
И тонометр, твой измеряя ток,
Врёт, конечно.
К лету раны бледнеют и не болят,
Солнце жжётся, пенятся тополя,
Мягким пухом окутана вся земля
И больница.
В это место заходят и смерть, и боль.
Может выбрать жизнь поворот любой.
Но тебе уготовано здесь судьбой
Исцелиться.
Алтайская принцесса [1]
Ты спишь. Молчит земля Укока,
Храня тебя от суеты.
Под слоем каменной воды
Ты холодна и одинока,
В нежнейшем шёлке и в тоске.
Заклятья на твоей руке
Плечо венчают и запястье.
На что способна эта вязь?
Быть может, символы, роясь,
Хранят твоё былое счастье,
А может, смерть, а может, крах,
И вечный хлад, и вечный страх.
Поднять тебя, оставить ложе
Без сердцевины, без зерна
Решился кто-то. Ты верна
Своей земле осталась всё же:
Темна она или чиста —
Молчат, молчат твои уста.
Могильщик вынул равнодушно
И ум, и сердце. Злой обряд.
Прибрал последний твой наряд,
Простился так, как было нужно.
Спустя века, ослабив твердь,
Тебя назад отпустит смерть.
Твой дух, качнувший плоскогорье,
Неужто чёрен?! Что тогда?
Прольётся мёртвая вода,
И будет мрак, и будет горе?..
Но ты молчишь. Ни вздох, ни стон.
Скажи, скажи, о чём твой сон?
__________________________________
1. Алтайская принцесса (принцесса Укока) — мумия женщины, найденная в ходе раскопок новосибирскими учёными на территории плоскогорья Укок (Республика Алтай) в 1993 году. Одно из самых важных открытий археологии ХХ века. В гробу из цельного куска дерева, засыпанная колотым льдом, находилась женщина, умершая примерно в 25-летнем возрасте. Сегодня ей 2,5 тысячи лет.
