Я не ищу сюжета для напевов0

* * *

Жили-были, ели, пили,

Верили в любовь.

Из картона шили крылья.

Проливали кровь.

Расставались и встречались,

Мучились сполна.

Счастья истребили завязь…

Дальше – тишина.

 

Побеждали. Пропадали.

Падали с небес.

В смене радостей-печалей

Жизни смысл исчез.

Ну, и что ж, – так даже лучше,

Пей, дружок, до дна!

Вдруг – во тьму взглянули

с кручи…

Дальше – тишина.

 

Волновались. Ошибались.

Чиркали стихи.

При своей беде остались,

А к чужой – глухи.

Вновь зовут остатки пыла,

Вновь пришла весна…

Жизни нет. Любовь остыла.

Дальше – тишина.

* * *

Солнце летит

по вселенскому кругу.

Круг совершает Земля.

Странник идет

по просторам сквозь вьюгу.

Снег заметает поля.

 

Странник идет

шаг за шагом упорно,

Ветер в лицо ему бьет…

Все мы падем в эту землю,

как зерна,

Все, – лишь настанет черед.

 

Но в одиноких

заснеженных кельях

Свечи чуть видно горят,

Есть в сердце горе,

но есть и веселье,

Есть где-то рай, где-то – ад.

 

Строки выводит перо

в пальцах тонких,

Пишет: «Пора, друг, пора!»…

Все человечество –

предки, потомки –

Каплей слетает с пера.

 

В капле чернил – целый мир, и отвага

В нем поселилась навек…

Только перо вновь бредет по бумаге,

Как тихий странник – сквозь снег.

Улыбка старой Евы

Я не ищу сюжета для напевов.

Подумается вдруг: как жизнь добра!–

И взглянет вслед с улыбкой старой Евы

Старушка из соседнего двора.

 

Ее печаль взлелеяна веками.

Она грешна. Грехом своим горда.

И сын ее ощерится, что Каин,

Глотая жадно пиво из горла.

 

Тысячелетья не оставят мету

На вечности, напевом сжатой в час…

На черном небе Авель плачет светом,

Лучи роняя вниз из звездных глаз.

Каин и Авель

Пусть дни и годы мчатся вдаль, мелькая, –

Мы с ветви Времени срываем плод.

И снова землю пашет мрачный Каин.

И Авель вновь стада свои пасет.

 

Наперекор меняющейся яви

сквозь глубь веков звучит один мотив –

Что в каждом, кто страдает, плачет Авель,

и в каждом, кто терзает, Каин жив.

 

Я жить хотел свободно, славно, гордо,

не причиняя боли и обид, –

Но брат мой Каин

взял меня за горло,

но брат мой Авель мною был убит.

 

И мчится жизнь нелепо и отчаянно,

то правдой, то обманом занята, –

Но вспахана эпоха плугом Каина

и Авеля слезами полита.

* * *

Я потерял тебя века назад,

когда звезда с звездою говорила,

когда небес властительная сила

влекла к себе мой непокорный взгляд.

Тогда, в дыму кочевничьих костров,

среди становий я, угрюмый, грубый,

тебя увидел – взор, улыбку, губы,

и музыка влилась в живую кровь.

 

Ты, полонянка, ты, почти дитя,

меня любила, сильного и злого,

и, как душа, с губ отлетало слово,

и жизнь мою меняла ты – шутя.

 

Я помню это: бой степных племен.

Удары копий. Кровь на грубых пальцах.

Кровь на груди.

И смерть мою – скитальца...

Разлуку нашу – до иных времен...

 

Теперь, сойдя в машин рычащий ад,

тебя я вижу снова... Я в печали:

найдя себя, друг друга потеряли

мы сотни сотен лет тому назад.

Прощальное

…Когда же это будет, о Господь?

Когда – не знаю, где – не знаю тоже,

Но станут небом кровь моя и плоть,

Зажжется солнце на лазурной коже.

 

Мы выйдем на окраину любви,

И окунусь я в небо заревое.

Траву вплетешь Ты в волосы мои,

И станут эти волосы – травою.

 

А после – Ты прочтешь

мой старый стих,

Чтоб попрощаться…

Строчек будет мало,

Чтоб на губах младенческих моих

Любовь, как молоко, не просыхала.

 

А после – превращусь я в синий дым…

И вдруг увижу, как прощально машут

Вослед страстям и горестям моим

Блондинистые головы ромашек.

 

А я пойду небесною дорогой,

И долог будет синий мой маршрут…

А на камнях сердец, забывших Бога,

Как мох, мои молитвы прорастут.