Non-fiction

«А вы где родились?» Моя жена спокойно говорит «Нью-Йорк» и её пропускают в самолёт, я тоже говорю «Нью-Йорк» и начинаю подниматься по ступеням трапа, но тут наш честный ребёнок громко заявляет: «А я родился в Сибири!» Мы оцепенели.

Откуда в нас эта глубинная память о силе поэтического слова? Какие силы питают её во все времена?

Вампилов страстно хотел иметь собственный домик на Байкале. И как раз в те последние дни Саша подыскивал на побережье рядом с дачами друзей избушку, которую можно было бы купить для своей семьи. Он помнил, как горели глаза шестилетней дочки Лены на прибайкальском лужке, полном цветов, как преображалась в огородницу жена Ольга среди грядок на усадьбе у Жемчужниковых, как хорошо работалось ему на тихой даче Пакулова, откуда видны были Байкал и устье Ангары и где всегда хозяйничали солнце и прохлада

За годы, которые я проработал с Аленой, наблюдал одну особенность ее характера — она щедро делится собственным успехом: вышла книга — спасибо издательству, публикация в журнале — спасибо редколлегии, прошел фестиваль — спасибо участникам, коллегам, техподдержке… Всегда с подробным описанием не столько своего, сколько чужого вклада. Такое отношение создает подобие энергетического поля, где всем комфортно — никто не остается в тени.

Сегодня широко обсуждается вопрос: нужна ли нравственная цензура? И кто должен решать этот вопрос? Знаете, политики все привыкли решать в приказном порядке. И хотя в культуре действительно есть огромное количество проблем, старые социалистические методы решения сегодня не актуальны. И даже сам по себе вопрос: нужна ли цензура? — высокомерная позиция.

Сейчас «Заметки по еврейской истории» выходят два раза в квартал, т.е. восемь раз в год. Ждать трехсотого номера нам придется 12 с половиной лет. Срок немалый, поэтому уже сейчас самое время остановиться на минуту и снова дать слово нашим авторам и читателям.

И еще одно наблюдение: как жалко, неприкаянно выглядят на еврейском кладбище отрезанные от Традиции иммигранты из бывшего СССР. В офисах фирм хай-тека и университетах они куда как уместны, вальяжны и победительны. На кладбище, у раскрытой могилы, на них страшно смотреть, сжимается сердце. Интеллигентные «русские» не понимают, что происходит, что там бубнят члены похоронного братства, а невежественные (незнакомые с Чеховым и Толстым) марокканцы — понимают.

Страшно жить, когда люди «не видят друг друга». Но для многих всеохватывающая тьма становится весьма удобным оправданием собственного бездействия. А что я могу сделать? Безразличие, разобщенность, оцепенение…

Содержание материала статьи показывает, что слова Еврей и Иудей в качестве прозвищ имён и названий существуют в современном русском языке восточной ветви христианства. Исторически эти слова фонетически заимствованы из греческого языка.

В 1919 году судьба забросила Честертона в Иерусалим. Произошло ли это случайно, или по заранее обдуманному плану, сказать трудно, но факт, что свою книгу о древнем городе он демонстративно назвал «Новый Иерусалим», как если бы ему лично предоставилась честь открытия этого места для современников.

Трагедия моей семьи вызвана двумя чудовищными идеологиями 20-го века, основанными на ненависти: идеологией коммунизма, построенной на ненависти к богатым, и идеологией нацизма, построенной на ненависти к людям другой расы или вероисповедания.

«Человек судьбы», по Соловейчику, ничего не созидает в своей жизни, но просто плывет по течению. С другой стороны, «человек Бога» использует полученную им в дар от Бога свободу воли для того, чтобы созидать новую действительность, делать новые открытия. Это относится не только к сфере Торы, науки и искусства, но, прежде всего, к его собственной жизни.

На коленях у нее всегда лежала серьезная книга, и я не помню случая, чтобы она говорила о бытовых пустяках. Ее окружала теплая атмосфера мудрости и благородства. «Учись! – говорили мне родители, – такого больше нигде не встретишь!»

Я отдавал себе отчёт, что я неполноценный, не «настоящий еврей». Я понятия не имел о еврейских традициях, я не владел ни одним еврейским языком и мои знание идиша ограничивалось несколькими словами.

В.Д.: Вот ты решил специализироваться по кафедре газовой и волновой динамики, появившейся на мехмате МГУ лишь в 1951 году. Эта специализация, безусловно, связанная с космическими делами, была тогда модной у механиков? Б.К.: Модной она была. Тем более, что мода поддерживалась надбавкой к стипендии.