Non-fiction

В общем, израильская форма демократии не просто парламентарна, а до того парламентарна, что кто-то удачно назвал ее «…суматошной…» — получить в ней диктаторские полномочия необыкновенно трудно. Тем не менее, Бен-Гуриону это удалось.

На север от Старого города в районе улицы Шимон hа-Цадик в последние десятилетия возрождается квартал с тем же названием. 13 апреля 1948 года здесь произошел один из самых страшных терактов за всю историю еврейского государства — нападение арабских военизированных формирований на проезжавший мимо квартала медицинский конвой в больницу hАдасса. Погибло 80 человек, в основном, из числа медперсонала.

У женщины начались схватки прямо в автобусе. Пассажиры начали звать: «Доктор, доктор!» и шесть из них, все новые олимы из Германии, бросились на помощь. Шофёр, тоже олим из Германии, в прошлом тоже доктор, отогнал их: «Извините господа, но в моём автобусе я сам приму ребёнка».

Он еще «уличал» еретиков в том, что в Новгород когда-то приезжал в свите литовского князя некий еврей Схария; он-де «обольстил» двух новгородских священников Дионисия и Алексия, которые затем перенесли «жидовскую» заразу в Москву.

Германские власти предприняли даже попытку заручиться согласием советских властей на массовую депортацию евреев рейха на территорию СССР. С этой инициативой выступили структуры Центральной имперской службы по делам еврейской эмиграции, которой руководил Р. Гейдрих. Однако советская сторона ответила категорическим отказом.

Ряд выступлений отличался особыми кровожадностью и садизмом. В Минске мастер-контролер мотовелозавода Гавриил О. требовал «резать их на куски». На заводе металлоконструкций электросварщик Петр З. предлагал запереть евреев в железную клетку, «как обезьян», морить голодом и издеваться до тех пор, пока они будут живы.

Любопытным и труднообъяснимым фактом является то, что на территории Беларуси родились два президента и пять премьер-министров Израиля. Все они были родом из Западной Беларуси, которая до 1939 года находилась в составе Восточной Польши, и все с большой теплотой отзывались о своём месте рождения.

Считается, что произведения Хаима Потока оказали серьезное влияние на формирование еврейского самосознания в последней четверти XX века. Мне же хочется отметить то, что для многих советских «отказников» книги Потока стали одним из базовых источников знаний об идишкайте.

По дипломатическим каналам рейхсканцелярия просит Его Величество Александра III продать фонтан… э… назад за цену, которую угодно будет назначить Его Величеству. Надо думать, царь по этому случаю оживился, употребил даже больше обыкновенного и надиктовал ответ: NAKOSIA VIKUSI. Дошел ли ответ до адресата именно в таком виде, история умалчивает.

Когда они уезжали к себе в Швейцарию, на полу в коридоре оставляли сотенную купюру и записку «Уважаемый вор, в доме ничего нет. Всё в банке». Я посмеялась, что воры могут быть уважаемыми. — «Так надо, — серьёзно сказал профессор Бруннер, — у них своя психология. Они любят, когда их уважают».

Вообще, с 2005 г., когда папа стал пользоваться компьютером, он посылал мне по электронной почте все новонаписанные статьи, рассказы и стихи, и таким образом я становился их первым читателем и критиком (вместе с мамой), а также корректором и даже, отчасти, редактором.

В 1988 году Аркадьев писал: «То, что произошло с юной героиней после ее гибели, можно уподобить вторичной казни. И если первая свершилась в считанные минуты, то вторая длится десятилетия. Но самое непостижимое то, что инициаторами и исполнителями новой расправы стали соотечественники нашей героини».

Каждый, кто слушал или читал баллады Даниэля Клугера, не мог не заметить, что каждая из них — отдельная глава или главка истории еврейского народа, переложенная на язык поэзии. Даже те баллады, в основе которых не лежит подлинная история.

Он, конечно, не захотел бы уйти посреди дел из своего кабинета в шестьдесят четыре года. Пришлось. В республике сменилось начальство. Нуриева забрали в Москву министром, а для новой метлы благоволение предшественника было обстоятельством отягчающим. Конечно, силы у Александра Сергеевича еще вполне были, что и показала его дальнейшая деятельность на неначальственных должностях и на пенсии.

Но, когда, радостные и нагруженные провизией, они вернулись на площадь, к их великому изумлению, фургона там не было. Они подождали какое-то время, полагая, что дон Педро отъехал ненадолго. Но фургон не возвращался. Они спросили людей в кафетерии, не случилось ли чего, не забрала ли дона Педро полиция? «Нет, — сказали им, — господин просто допил свой кофе, сел в фургон и уехал».