Проза

Почти документальная повесть

К 210-летию со дня рождения поэта

Случай и обстоятельства сводят людей, которым в обычном течении жизни никогда и никоим образом не сойтись, не встретиться. Так, в Первую мировую войну санитарный поезд № 187, курсировавший на Северо-Западном фронте, стал тем местом, где пересеклись жизненные пути многих людей. В том числе — нескольких жителей далёкого Красноярска, одной из дочерей Льва Николаевича Толстого и супруга великой русской поэтессы, тогда ещё, впрочем, не очень известной. И конечно, сотен и даже тысяч других участников военно-санитарных событий тех лет — сестёр милосердия и медбратьев, врачей, лечивших, вывозивших раненых русских солдат и офицеров с мест сражений...

Глазами военного юриста, 1996 год, события подлинные, имена изменены.

Кончина Галины Максимовны Шлёнской была для меня неожиданной. Я знал, разумеется, что ей предстоит операция, но расспрашивать о ней подробнее было неловко, а сама она, не осознавая, наверное, её серьёзности, досадовала на неё как на временную помеху, собираясь после неё закончить ещё много недоделанной работы. Я, соответственно, тоже в это поверил. Потом, через несколько дней после операции, я говорил с ней по телефону, спрашивая о состоянии, и голос у неё был довольно бодр и энергичен...

На долю Анатолия Ивановича Чмыхало выпал долгий тернистый жизненный путь. Совсем мальчишкой он стал солдатом Великой Отечественной, был ранен, после войны познал тяготы и радости работы газетчика, играл в театре — оказался талантливым актёром, позже был и прекрасным организатором, руководителем, наставником литературной молодёжи, воспитал детей, которыми может гордиться страна. Но всё же главная заслуга Анатолия Ивановича — его книги. Сегодня, спустя годы и годы после выхода в свет исторических романов Чмыхало, мы понимаем, насколько правда, явленная в них, важна для наших дней. Как никто другой, Анатолий Иванович сумел запечатлеть в масштабных полотнах, не имеющих аналогов в современной литературе, те черты исторического прошлого, которые сформировали исключительный характер сибиряка, может быть, последнее, на что мы ещё надеемся, думая о великом будущем русского народа. Человек страстный, темпераментный, импульсивный, в творчестве он сохранял высокую объективность, цена которой, по большому счёту, постигается нами только теперь, во времена новой смуты, новых испытаний.

В июле 2013 года московскому поэту Илье Тюрину исполнилось бы тридцать три года. Не круглая дата, но очень значительная — возраст Христа. Здесь каждый человек остановится, задумается над тем, кто он есть на Земле, что успел, что смог сделать... Илье не суждено было дожить до этих недетских вопросов, но алгоритм его осуществлённого бытия оказался столь чёток и предопределён, что отвечать на них ему пришлось в шестнадцать с небольшим лет. При этом никаких скидок на возраст не делалось, о чём свидетельствуют сами стихи: их написал сложившийся поэт, с незаёмными чувствами и целостным мировоззрением. И как любой поэт, движимый в стихосложении не амбициями и модой, а желанием постичь свой жизненный путь, Илья не мог не состоять в творческом «диалоге» со Всевышним: при этом не только уповать на Его силу, но даже и спорить с Ним... Ниже представлена подборка стихотворений Ильи, наиболее полно отражающая его духовное движение и развитие.

Я просто, как и миллионы людей, от власти жду только одного — власти. (Валерий Казаков, «Литературная газета» №39 за 3–9.10.2012)

Надо же. Я не помню его имени-отчества. А вот фамилию запомнила хорошо: Родионов. Почему-то всех выдающихся учителей мы называли между собой по фамилиям. Обычных — по именам. Противным прилепляли клички.

В наше время дети приходят в школу уже умелыми пользователями компьютеров и других электронных гаджетов. А в нулевых (2000-х) годах было не совсем понятно, чему и как учить первоклассников на уроках информатики. Да и компьютеры не у всех дома были. В это чудное время мне пришлось немного поработать учителем информатики в начальной школе. Я хочу поделиться с читателями записками тех времён и тёплым чувством, которое вызывают у меня дети благословенного начального школьного возраста.

Романтика, подвиги, приключения, любовь, мистика, размышления и высокие помыслы героев – есть в книге все, что делает ее интересной читателю. И все же главной чертой романа является его идеологическая насыщенность. Дизраэли сталкивает различные взгляды на решение еврейской проблемы.

Там, где оказался отец, оказались миллионы других, согнанных войной со всех концов Европы. К тому времени среди них уже не было ни бедных, ни богатых, у них не осталось ни любимой работы, ни семейных забот. Большинство, потеряв прошлое, теряли надежду на будущее, образовавшуюся пустоту в душах быстро заполнял страх, его сменяло безразличие к себе и окружающим, безоговорочное повиновение «судьбе».

Тот, кто сам не был отказником и не испытал на себе мучительного состояния полной безысходности и исчезающих надежд, все равно не поймет, что такое жизнь в отказе. Отказ - это тысячи исковерканных судеб. Это - бесправие и беззаконие, возведенное в ранг закона. Это - преступление государства перед отдельным человеком, открыто выразившим свое желание выйти из-под контроля власти.

Кто же мог быть "святым" предком по семейному преданию, родившимся в Меджибож? Скорее всего, это ученый и мудрец Раби Исраэль Баал-Шем-Тов - основатель хасидизма. На старом еврейском кладбище в Меджибож сохранилась его могила, которую посещают хасиды со всего мира. Приезжают поклониться могиле цадика, основой учения которого было глубокое уважение к простым людям. Его уважали не только евреи, но и христиане.

В какой-то момент, видимо, количество расхождений между теорией социализма и практикой социалистического мира превысило критическую массу в сознании певца. Он всерьёз собрался назад в Америку. Начались постоянные ссоры и скандалы с женой. Некоторым эмигрантам из бывшего СССР похожие семейные ситуации и конфликты хорошо знакомы.