Культура

Наука больше не владеет массами. Расставание культуры с наукой началось с развода естествознания с философией. О нём можно судить хотя бы по словам Нобелевского лауреата, одного из самых авторитетных физиков современности — Стивена Вайнберга. В его книге «Мечты об окончательной теории» одна из глав так и называется «Против философии».

И снова, как когда-то в Одессе, Цетлины зовут Буниных с собой в Америку. Но страх неизвестности не позволяет Бунину тронуться с места. Через несколько лет у него вырвется горькое признание: “Тем, что я не уехал с Цетлиным и Алдановым в Америку, я подписал себе смертный приговор. Кончить дни в Грассе, в нищете, в холоде, в собачьем голоде!”

Основатель евразийства Никита Трубецкой одним из первых заметил «носившиеся в воздухе» литературные проявления будущего идейного течения. «Я чувствую его в стихах М. Волошина, А. Блока, Есенина…»

Свет давних дней оживляет поэтический образ Тютчева, однако это всего лишь видимость, поскольку лучи этого света преломляются сквозь фантастические орнаменты, превращаясь в романтические тени.

Он был ещё совсем молодым человеком, когда открыл для себя то, к чему другие художники пришли значительно позже и в зрелом возрасте: что музыка и живопись имеют много общего. Сближение живописи и музыки началось ещё в ХIХ в. в процессе размежевания живописи и графики.

Феликс был одной из самых цельных, гармоничных натур, которые встретились мне в долгой уже жизни… За внешней сдержанностью, вежливостью (не припомню ни одного случая, чтобы он вспылил, рассердился) скрывалась глубокая задушевность…

Зато такого количества настоящих красавиц, как на улицах Львова, нам не доводилось видеть никогда и нигде. Отделёнов мне говорил: «Я был в Париже, Лондоне, Бухаресте, и других городах, но такого количества красивых женщин нигде не видел. Удивительный город при таких неприятных мужчинах!»

Пришел на расправу в совет нечестивых. И выступил. Да так, что испортил им всю обедню. В тельняшке, в морском кителе с орденскими колодками, собрав волю в кулак, он выглядел, как воин перед атакой. И все его слова и суждения были абсолютно противоположны тому, что ему заказывали и что от него хотели.

Почему убийц, зарезавших Иуду – двое? Этот тревожный вопрос может показаться странным и неуместным. Ну как почему? – Потому, что этого требует техника убийства… его механика, если угодно. Один спереди, другой сзади… чтобы, значит, никуда ему не деться…

Хроника литературной жизни Омска за 2014 г.

Об архангельской ссылке Иосифа Бродского