Перевод

Положительная сторона понимания, что вы скоро умрёте в том, чтобы наслаждаться каждым мгновением жизни. Следующие три дня я в благостном настроении осматривал Довиль, восхищаясь его опрятностью и достатком, отправлялся в долгие прогулки по пляжу и набережной или наблюдал за бегом волн и голубыми небесами. Довиль весьма достойный городок. Бывают и похуже места, чтобы откинуться.

Вот уже 2000 лет мы говорим, что буквалистское чтение Библии — это ересь. Почему? Потому что мы верим в фундаментальную основу раввинского иудаизма, в котором существует устная традиция наряду с письменной традицией, и просто читать слова Библии в том виде, в каком они написаны, это еретическое искусственное прочтение.

Все семь дней он (первосвященник) окропляет кровью (жертвенник), и воскуряет благовония (кеторет), и приводит в порядок (метив) светильники, и осуществляет жертвоприношения — голову и ногу (жертвенного животного). А во все прочие дни (года), если хочет принести жертву, приносит, ибо первосвященник во главе приносящих часть (жертвы) и во главе берущих (свою) часть (жертвы).

Сравнение взглядов Слёзкина и Жаботинского сделано по ряду основных понятий, связанных с судьбой народа. Особое внимание уделяется вопросу из наследия Жаботинского, который не получил должного внимания в еврейской публицистике, но подробно описан Слёзкиным: еврейский активизм на чужбине — благословение или проклятие?

В переводах Игоря Лосинского

Иногда в разговоре Дерен реагировал быстро и резко. Как-то раз Модильяни, будучи немного выпивши, пришел повидаться с Дереном и начал жаловаться на жизнь. Дерен в этот момент был очень занят работой, но поскольку он любил Моди, то не хотел выгонять его прочь. Дерен тогда носил рыбацкую кепку, и Моди, чтобы ему досадить, сказал: «Я вижу, ты теперь наш штурман». «Не разговаривай со штурманом», — посоветовал ему Дерен, показывая надпись на кепке.

На нас навеки — бремя грустных лет./ Пусть правит чувство, долга больше нет./ Все вынесли отцы — нам в наши дни/ Не пережить, что видели они.

Translation of Lermontov’s most anthologized poem “The Sail” is a superhuman task if only because it was translated into English many times before.

Дней игра кружит ли, к нам пристрастна, / Иль цветы пылают в тишине – / Для меня, как день, давно уж ясно, / Что потомство скажет обо мне. / Пусть лета уходят в эстафете, / Ветер сменит ветры всех времён... / Как земля единственна на свете, / Так на ней – один Галактион.

Зельма Меербаум-Айзингер — черновицкая поэтесса с трагической судьбой, навсегда оставшаяся юной. Ее жизнь оборвалась в возрасте 18 лет в одном из нацистских лагерей Транснистрии в декабре 1942 года...

Приказали войти в клетку / Раскачиваюсь над сценой / В сетях любви / Хлестнули и я прикурила / И кудри ниже пояса / Прицепили орден / «Красного фонаря»...

Наверно, проще всего указать на то, чего не надо делать. И по моему убеждению, как минимум, переводчик не должен использовать слова и выражения, которые автор мог употребить, но не сделал этого. Так, например, в наиболее известном переводе Кружкова замечание Bellman’а о Пекаре (Baker) «His form is ungainly — his intellect small» (приблизительно: «Он лицом неказист и умом невелик») переведено как «Он умом не Сократ и лицом не Парис»...

Сказал ему рав Каhана: (значит, ты считаешь, что помещения) в которых женщины прихорашиваются, свободны (от заповеди о мезузе)? Но вот преподано (в другой барайте): «стойло крупного рогатого скота свободно (от заповеди о) мезузе, но то (стойло), в котором женщины прихорашиваются, подлежит (заповеди о) мезузе»! Ну, что ты можешь на это сказать, (кроме того, что присутствие мезузы в помещении, где женщины) «прихорашиваются» — это (спорная проблема) для таннаев!

Ответственная жизнь это та, что является ответом. В теологическом смысле это означает: Бог есть вопрос, на который наша жизнь является ответом. Первый вопрос Бога к человечеству был: «Где ты?» (Быт. 3:9). Этот вопрос и слышат те, кто усвоил этику ответственности. Вера есть форма слушания, и мы слышим в тишине своей души вопрос Бога: «Как ты воспользовался моим даром — даром жизни?»

Сегонзак и его друзья, действительно, часто собирались вокруг бутылки или двух хорошего французского вина. Как и крестьянский говор, который они так любили, это был их способ восстать как против менталитета нуворишей того времени, так и против его космополитизма. Дух и искусство группы были прежде всего французскими по сути.