Эссе

Чего-то волосы под каской шевелятся?/ Должно быть, ветер каску продувает./ Скорее бы до бруствера добраться/ И прихвастнуть, что страшно не бывает.

Сколько раз поднимался я под самую крышу БДТ, в его кабинетик, освящённый портретами Чайковского и Бетховена, Дюка Эллингтона и Сергея Юрского. А шкаф, плотно забитый нотами, хранил его мелодии. И стояло рядом пианино марки «Красный Октябрь», с которого обычно всё и начиналось…

Это рассказ о войне. Многие жители города получили приказ: оставить свои дома и явиться в гетто. И женщина пытается найти выход — как этого избежать. Она решает целый день ходить по улицам — может быть, их не заметят, а там где-нибудь и спрятаться удастся…

Херсонский… опирается на трансцендентное — в частности, на прозрение и метафизическое переживание пустоты, у Бродского главное — имманентное движение времени. Это разные поэтики. У Херсонского — движение по вертикали, у Бродского — по горизонтали. Ни одна не хуже.

До сих пор не перестаю удивляться, как в те страшные «совковые» годы родителям удавалось сохранить привычную для нашей семьи неназойливую атмосферу «идишкайт» (еврейство), которая не могла не влиять на весь уклад нашей жизни. Конечно, никто из нас не ходил в синагогу, тогда ее попросту в городе не было, но у нас в доме широко бытовал идиш, а между собой родители свободно изъяснялись еще и на древнееврейском языке.

Но людей, в конце концов, можно было понять — боялись за свои места. Но стране-то нужны были наши светлые головы, образование, трудолюбие, наконец? Нет, потакая своим прежним гражданам, она стремилась использовать нас только на чёрных работах, “забивая микроскопом гвозди”, что аукнулось через несколько десятилетий системным кризисом власти в маленькой стране, окруженной злобными врагами.

К счастью для всего мира было уже поздно для того, чтобы Фау-2 могла изменить исход войны, но только непосвящённая публика думала, что победоносные войска союзников наперегонки мчались в одном направлении: на Берлин. Мало кто знал, что было и другое секретное направление гонок: на Пенемюнде!

Неужели не вытравить из памяти время, когда боялись мы даже собственной тени и «внутренний редактор» причесывал нас в походке, в реакциях под стандарт?! Сколько можно терять себя даже в Израиле… О, евреи до сих пор самые лучшие русские, американцы, французы, ирландцы, китайцы!…

Все основные интеллектуальные достижения Западной цивилизации, некогда хранимые Академическим миром, в наши дни остаются достоянием лишь кучки стареющих аутсайдеров. Их мысли невозможно услышать с профессорских кафедр, но пока еще их можно обнаружить в мировой паутине. Пока.

Говоря о преимуществах советского социализма и неизлечимых язвах загнивающего Запада, мои просветители оперировали хорошо знакомыми мне марксистко-ленинскими аргументами. Я быстро сообразил, что передо мной люди верующие, зашоренные, каким я был сам еще сравнительно недавно, почти до конца 1950-х.

Российская Империя, подобно Вороньей Слободке, полыхает подожженная одновременно со всех сторон: горят ее прежние окраины — Украина, Белоруссия, Киргизия, Грузия, Карабах. Внутри страны тоже неспокойно. А посему предсказывать, что может произойти в этих условиях через год-другой, — занятие сколь трудно, столь и неблагодарное.

Сам Зевс, время от времени слетая с катушек, порой превосходил в жестокости своего папашу. Когда Метида забеременела, то Зевс, напуганный пророчеством, что их общий сын превзойдет во всем его самого, не долго думая, проглотил её вместе со всем содержимым.

Все, кто сколько-нибудь интересуется космологией, знают, что на ранних этапах эволюции Вселенной вещество в ней было очень горячим и плотным, а темп расширения Вселенной — огромным. Пожалуй, менее известно, что данные наблюдательной космологии неопровержимо свидетельствуют о том, что эта стадия, которую называют стадией горячего Большого взрыва (ключевое слово здесь — «горячего»).

Беспрецедентный рост эффективности подобных устройств можно считать одним из важнейших научных достижений минувшего десятилетия. Если в 2007 году к.п.д. перовскитных солнечных элементов обычно не доходил до 3%, то сегодня этот важнейший для солнечной энергетики показатель превысил 25%.

И Кантор, и Эйнштейн воспитывались и жили в Германии в конце XIX века, в эпоху «грюндерства». Следы той эпохи еще видны и слышны. Так, в Лейпциге она бьет по нервам памятником Битве Народов и Новой Ратушей, а в Берлине церковью на Курфюрстендам. Может быть, и Вагнер с Ницше тоже что-то говорят о том времени, когда такие прорывы были возможны.