Воспоминания

Старость скверно устроена — а что устроено не скверно? Оно тут всё устроено нестройно и скверно, и в этом заложен великий и благородный замысел Всевышнего: в борьбе с несовершенством мира — вовне и внутри себя — мы вынуждены становиться лучше и чище, собственно, этому и посвящена, в основном, старость.

Константин Константинович Кузьминский на протяжении многих десятилетий был одной значимых фигур в мире ленинградской творческой богемы, поэтом-авангардистом, собирателем и хранителем творчества андеграундных поэтов и художников. Создав 9-томную антологию современной поэзии «У Голубой Лагуны», он сохранил для российской культуры поэтические поиски сотен поэтов, которые не могли быть в то время изданы.

С этого времени я занялся самостоятельным изучением жизни и творчества С.А. Яновской. К этим моим занятиям Б.В. Бирюков относился ревниво, критиковал мои статьи о С.А. за якобы односторонне-положительное ее описание, недостаточность источниковой базы, даже сомнительность моего права писать о ней, поскольку я не был с ней лично знаком.

Научная публицистика и социальная активность Медведева не были диссидентством в смысле требования изменений конституции или законов страны. Но лишь твердое желание поставить закон между гражданином и государством. Однако, естественный призыв к советской власти выполнять свои же законы рассматривался партократией как преступление.

Есть два способа убить поэта. Один из них — простой: самого поэта расстрелять или превратить в лагерную пыль. Стихи его не печатать, а те, что уже напечатаны, — запретить, изъять из библиотек. А самое имя его сделать неупоминаемым. Другой способ состоит в том, чтобы поэта канонизировать, превратить в икону, в «священную корову», залить хрестоматийным глянцем.

Есть ещё одно сообщество, к которому принадлежит Лефевр. После теракта 11 сентября он рекрутируется правительством США и вызывается в Нью-Мехико для участия в разработке образа террориста и стратегии борьбы с терроризмом. Собранные психологи принимают этическую концепцию Лефевра и его оценку террориста…

Самиздатовский деятель — прежде всего — по традиции нашей, отечественной, по старинке, по сути своей, по закваске своей добротной, где привычно соединились в нечто целое, в общий сплав, навсегда, компоненты разные, и в особенности прижившиеся искони в известной среде, то есть чаяния, мечтания и, конечно же, как же без них нам, разумное, доброе, вечное, ну и прочие, вдосталь их, даже, может, с избытком, — сеятель.

Дудочка, пой, пой, и песней своей говори/ тем немногим, кто услышать здесь должен тебя:/ все ко мне, ко мне поспеши скорей, не бери/ ничего с собой; торопись, торопись принять/ этот звонкий клич, этих звуков прелестных зов.

Его, дорогой читатель, невозможно было вообразить (в отличие, скажем, от тоже очень не заурядного Михаила Козакова) ни в какой телерекламе. Или — в модной «тусовке». Или — раздающим откровенные интервью про личную жизнь: «Душевный стриптиз мне кажется постыдным и бессмысленным»…

«В России когда-то жил маленький ангел, / Растерзанный силами слуг сатаны, — / С той страшной поры лишь ракеты и танки / Хранители нашей бескрылой страны…»

«Жаркий полдень. В глуши сосняка / Терпко пахнет от хвои нависшей. / Тишина как печаль глубока — / Даже птичьего пенья не слышно. / С загорелых, упругих стволов / Не слетит чешуя золотая, / Лес молчит, а над ним облаков / Златоверхая, лёгкая стая…»

«…в эту пору с Раулем мы встречались-перетирались часто, каждое лето. Дружно плелись в местную поликлинику, где молоденькая медсестра на регистратуре встречала нас весело-ободряющим: “Вы чье, старичье?”. А потом растрюхивались по своим “диспансерам”: Рауль — в неврологию, я — в психиатрию (это были наши перевалочные на пути к Самосырову, к последнему приюту)…»

«Бабушка в войну сохранила детей. Ели и траву, и ягоды, и грибы. Паслен, степной виноград, сушили на зиму, кроме него да запеченной тыквы, других сладостей дети не знали. Сыновья рыбачили, ставили ловушки на зайцев, выливали из нор сусликов. Степь и река помогали. Спасал огород. Но главное, кормилица-корова давала молоко. И как-то выжили…»

«К слову будет упомянуть и об интересной традиции, согласно которой курсанты военно-морского училища (Морского кадетского корпуса), расположенного прямо напротив памятника, в день выпуска, на рассвете, надевают на бронзовые плечи адмирала гигантскую сшитую тельняшку. Считается, что этот ритуал приносит удачу в морских походах…»

«Как ни трудно жили коренные и приезжие семьи в посёлке, особенно многодетные да ещё оставшиеся без ушедших воевать мужчин, не замыкались люди. Добро по отношению друг к другу помогало день за днём держаться в лихолетье. Держало людей и то, что продолжали собираться на спевки хора и репетиции пьес, ставили спектакли, давали концерты…»