NYC morning story
Два бама большими мешками
Лежали в сабвее в углу,
Один – на скамейке с ногами,
Другой – покрупней – на полу.
Они и не пахли особо,
Лежали без матерных слов,
Два шнобеля, красные оба,
Торчали из-под рукавов.
Но будто бы Зона сгустилась
Над парой, царящей во сне,
И масса людская сплотилась
В вагона другой стороне:
Рабочие, мастеровые,
Жующие пыль и асбест,
На деньги свои трудовые
Купившие этот проезд...
Но всё же – чужие, чужие –
Как East, соответственно, c West...
И в Бронкс, аки птах сизокрылый,
Вагон серебристый унес:
Кого-то за мздою постылой,
Кого - в Дом утраченных грез.
***
Из дому выходя,
Хоть любо - хоть не любо,
Подумай загодя, чего не позабыть,
По списку: кошелек, ключи, айфон и зубы.
(А прочее с утра на теле должно быть.)
***
- Чем занят? Как тужится, старый Ашот?
- Да вот, времена коротаю –
Прохожих считаю у Швейных Ворот,
На вход и на выход, на выход и вход,
И притчи об этом верстаю.
- Нашел развлечение, старый балбес,
Считал бы долги и болячки...
- Верблюда я жду, чтоб в ворота пролез,
Игольное, Швейное – разницы без,
А с ним уж и в рай на карачках.
Неотправленное письмо на конкурс
«Пушкинская Лира»
Куда б меня ни бросил случай,
На поезде или пешком,
Я с лирой верной неразлучен,
Как Гёте со своим сурком.
Она – немаленького роста,
Но мне привычна и мила,
Порой бренчу, порою просто
Тащу, хотя и тяжела.
И даже буду коль обманут
И окажуся без портов,
Без портмоне и без карманов –
Я всё волочь ее готов.
И коли упаду в траншею,
С вина иль по судьбе иной,
Ее приму похорошее
На грудь, коль падаю спиной.
Мне говорят: она – коряга,
Костыль без ручки, бур кривой...
А мне плевать: пером с бумагой
Души не выразишь живой.
И так, кряхтя, бреду по миру,
Покуда не наступит срок,
Она ж ведь Пушкинская лира,
Как вечно Гётевский сурок.
***
Питомцы 17-ой школы,
Втроем мы спускались в метро
Дорогой с пирушки веселой
С подружками, a la retro.
И все нам места уступали
И странно глядели на нас,
А мы, всё шутя, вспоминали
Недавно покинутый класс.
А что ж не смеяться, однако,
В летах полноценных своих?
У нас уже было два рака,
Инфаркт и инсульт на троих.
23. 11. 18, Москва
***
В том доме просыпаясь, ищу гальюн, как в этом,
А в этом - небоскребов пугаюсь за окном,
Со временем вращаясь, с сонетом недопетым,
Один здесь допиваю, что пили там, вдвоем.
Но в этом – всё не в тоне, и чудится в бессонье,
Когда я третий лишний и в этом, да и в том,
Что есть – не на Гудзоне – в Меркурии? в Плутоне?
(а, может, едет крыша?) – мой где-то третий дом.
5.12.18, NY
***
Вышли декабристы. На Сенатской чисто.
Всё, как говорится, чинно-чинарем.
Спят мастеровые, челядь и министры.
- С кем бы нам подраться? (Рылеев)
- А давай с царем? (Лунин)
Падают снежинки. Топчутся лошадки.
Нету света в замке. Легкий доломан.
- А у нас в казарме пунш остался сладкий... (Якушкин)
- Мы стоим и будем! (Муравьев-Апостол)
- А может, по домам? (Кюхельбекер)
- Может, лучше летом? – стынут пистолеты. (Каховский)
- Что нам 25-ый, будем повзрослей. (Анненков)
- Постоим немного, не гони карету. (Бестужев)
- Жалко Сашки нету, было б веселей. (Пущин)
14.12.18
Пушкин Александр Александрович, 1957, Москва. 20-я и 17-я школы. МГПИ им. ВИЛ (веч.). В Нью-Йорке с 1986. В числе прочих занятий, был секретарем «Нового Журнала/New Review» в 1990-95. Года с 98-го сотрудничал со «Слово\Word». С 2013 – редактор этого журнала. Книжки: Для друзей (Тольятти, 1985); Истории, быт, сны и бессонницы (изд-во К. Кузьминского, Брайтон-Бич); Второй завтрак; Произвол судьбы (обе изд-во «Слово\Word»), Уходя по-английски (изд-во АСТ, Москва, 2015, 2 издания).
