СКАЗ СКАЗОВ
Мне дама, мерцая таинственно в кроне,
Кокетливо рыбьим хвостом помахала.
(Из сновидений)
Ранней тьмою твердь накрыло,
Лист хрустит в лесу опалый.
К близким праздникам роднёю
Заготовлена свинья.
А по небу шестокрыло
Гад порхает шестопалый,
Переливчатой бронёю
Переливчато звеня.
Змей Горынович Тугарин –
Частый гость шинков и блинных –
Бьёт по небушку крылами,
Из ноздрей горящий сноп.
Он не лётчик, не Гагарин,
Не летун из соколиных,
Но летает над орлами,
Как Руси первейший сноб.
«Нет, такое не бывает!» –
Я вскричал от удивленья.
Что узрел – тому не верю…
Душу оторопь взяла!
Ветер в кронах завывает.
Прочь от странного явленья,
Не попасть чтоб в лапы зверю,
В лес помчал я от села.
Но, чем дальше, темень гуще –
Проще в ней тропе завиться.
Повело то вкось, то вкривь ны*
На заброшенный погост.
На ветвях, в дубовой куще,
У таинственной девицы –
Словно резаны** и гривны** –
Серебрится рыбий хвост.
В тьме мерцает гроб хрустальный
С Василисою Премудрой.
Мчится вдаль на курьих лапах
Будка с Бабою Ягой.
Воет волк в тоске фрустральной –
(как по стали перламутром),
Истирая души слабых, –
Полонез за упокой.
Русский лес – как дух фертильный –
Были, небыли и сказы
Породил. Для постиженья
Их – прах с ног не отряси!
В твердь ввинтился дым коптильный –
Зелье злое от «проказы».
Лечит гарью всесожженья
Нашу память о Руси…
Лезу в бездну буреломов.
Тьма кровавой згой зарделась.
Манит русский дух и дразнит.
Я держу по ветру нос.
Хоть по жизни я Обломов,
Но мне в сказку захотелось.
А попасть на этот праздник
Можно, только сделав взнос.
Кто же даст мне кучу денег?
Тот, кто костные каркасы
Обтянул истлевшей кожей
(без подвязок и хрящей) –
В вечность зрящий неврастеник,
Управитель чёрной кассы
(Хмурый даже в день пригожий)
И надменный хмырь Кощей.
Я бегу к нему вприпрыжку
И несу яйцо с иголкой.
В них журавль и синица.
Вера – счастье простаков.
На меня, как на ярыжку,
Он взглянул с улыбкой колкой,
И, сказав: «Чтоб прицениться»,
Взял яйцо… и был таков.
Спрятал призрак аватарный –
Мутный князь Кощей Бессмертный –
Деньги в схроны по вокзалам,
В прах отмычки закопав…
Я там был и мёд янтарный
Тихо тёк струёй безмерной
По иссохщимся сусалам,
В рот мне так и не попав…
------------------------------------------------------------------------------------------------------------
*ны (др.-русск.) – нас
**резаны, гривны – древнерусские деньги
ПЕРЕКРЕСТЬЕ
«…поедем по небу, мама»
Денис Новиков
Нынче к звёздам путь околен, на душе смурно и пусто.
Глушат песню колоколен звуки «гринового» хруста.
Знать, сейчас не время силы, лишь раздоры и поруха.
Я люблю тебя, Россия, нищебродная старуха.
Надоела спесь «элиты», лживый дух «Большого Братца».
Не пора ль из этой «ж-пы» нам с тобою выбираться?
Мы средь тех, на пир чудесный кто не призваны, но званы.
Как же нам найти дорогу в те края обетованны?
Поскачу на Сивке-Бурке, прибодрясь словцом ядрёным,
И найду, а ты за мною тем маршрутом проторённым…
Но, коня хоть попроси я, или даже богом будь я,
Нам с тобою, мать-Россия, не уйти от перепутья.
А стоит на той развилке – для Руси обыкновенье –
Чёрной глыбой из гранита русский камень преткновенья.
Если влево конь поскачет – мне хана, как говорится.
Коль направо – подо мною он, как пламень, возгорится.
Ну, а прямо – в топь бездонну – я под ряской в тину кану…
Мы пойдём по небу, мама – облаками – к Ханаану.
КАИН
И столицы, и окраина,
И писцы, что сводки крыжили,
Сказ про Авеля и Каина
Хоть однажды в жизни слышали.
Было так – заря истории.
Проще – годы первобытные.
Буйство трав на территории,
Где паслись парнокопытные.
В водах рай гиппопотамовый.
Злаки ветр кружил, играючи.
Жили там сыны Адамовы
И трудились припеваючи.
О своей припомнив тварности,
Братья приняли решение
Принести (из благодарности)
Богу жертвоприношение.
Средь полей, на горках гравия,
Жгли костры, чтоб Богу богово.
К небу рвался шлейф у Авеля.
Дым у брата – горб убогого.
Каин в гневе (боль, как ссадина
Или как в трахее семечко)
Подобрался к брату затемно
И ударил палкой в темечко.
И спросил Господь у Каина:
«Что твой лик кислее щавеля?
Сердце что ли жжёт окалина?
Где найти, скажи Мне, Авеля?»
Каин встрял в капкан «перпетума*»:
«Боже, я отравлен спорышом.
А где Авель, мне неведомо –
Я не нанят брату сторожем» …
Море слёз с поры той пролито,
Только, видно, не раскаянно.
Семя Каиново проклято
Поколений в сто от Каина.
---------------------------------------------------------------------
*перпетум – бессмысленные слова, действия
ПРОСВЕТЛЕНИЕ
По законам кутерьмы
(если хочешь, Диогена)
Волны чёрного рентгена
Из глубин межзвёздной тьмы
(мест, где будем я и мы),
Из ядра истлевших звёзд
(часть которых – number first
Мги мерцающего скопа)
Донесли – вот приросло! –
Нам реликтовое зло,
Как чумное из раскопа.
Одурманила синкопа.
Вижу царственный синклит
После кастинга элит –
Калибровки овоскопом.
Вижу, как гарант окреп,
Крепче стал калёных скреп –
Просто скальный холм для гроба.
Крепче кованой скобы –
Как сибирские Столбы.
Повезло… глядите в оба!
Чередой калейдоскопа
Кружит дней сумбур во мгле –
Мерзью слякотной соскоба
Под трубою микроскопа
На прозекторском столе.
МЕТАМОРФОЗА
В душе восторги от когда-то
Мной завоёванных Мон-Бланов.
В ней шум прибоев и откатов
И громадьё великих планов.
Сияют звёзды стокаратно,
Пылает солнце семисвечно.
Я убеждаюсь многократно
(Почти уверен) – жить мне вечно.
Огнями рамп зовут площадки,
От слов моих там девы млеют…
Кто знал, что мир настолько шаткий
И миллионы заболеют?
«Я(Аз) воздам!» – летит мне с тыла
Намёк: почить пора бы (в Бозе?) * …
Но тело бренное застыло,
как ни крути, в нелепой позе…
--------------------------------------------------------------------------
*В Бозе (устар.) – в Боге
ЗИМНИЙ ПАРИЖ
В Париже я, и вновь зимой –
Полвека пронеслось.
Я вспомнил год 68-й,
Студенческую злость.
Взвывали ветры в декабре,
Как сотня Мэй Ванесс.
С афиш былого – Жан Маре
И хитрый Де Фюнес,
«Самец» брутальный Бельмондо,
Красавчик А.Делон.
Летело Франции ландо
С эпохой под уклон.
Читая в книжках Жан Кокто –
«Свободу выбирай!»,
Её хлебнули, как никто,
С той чаши через край.
«Глумись, смеясь, дерзи, шали –
Лишь сил не надорви».
Так и дожили до «Шарли» –
«газеты-на-крови».
Забыли вы – идёт ваш род
От киевской княжны.
Сегодня грустен ваш народ
И фильмы не смешны…
Смывает времени вода
Печальных лет амбре…
Я, помню, счастлив был тогда –
В далёком декабре.
БАЛЛАДА ПРО КОНСТАНТИНА
Как-то приснился
Мне милый телёнок –
Шкуркой лоснился
Не хуже дублёнок
Гречневой масти.
Похож на мультяшку.
Грезил о «Мазде»
И джинсах в обтяжку,
И чтоб в Монако
Звонить по «мобиле».
Только, однако,
Его не любили…
Юный парнишка
Девчат не касался –
Он, мой читатель,
Неловким казался.
Вдруг, палки-ёлки,
С попыткою штурма
Двинул он к тёлке
По имени Урма.
Тёлка молчала –
хитра прощелыга.
Рогом мочало
Щепила от лыка.
Тупо хлестался
Обшарпанный хвостик…
С «носом» остался
Неопытный Костик.
Было то стадо
Как рог изобилий.
Только, досада,
Его не любили…
Как победитель,
В соседней ограде
Жил исполнитель
По кличке Аркадий.
Вечно на страже
И в лексике краток
Был тот Аркаша,
Хозяин оградок.
«Рай в «балюстраде» –
Тяжёлая проза.
Помер Аркадий
На куче навоза –
Имя изъято
Из списков регистра.
Место, что свято,
Заполнилось, быстро.
«Эва, оказия!» –
Хрип от смущенья.
«Ныне в приказе я
На совмещенье».
Костя скукожен
От масти прихода.
Стал он похожим
На Дона Кихота.
Тут хоть как волк вой,
Коль трудно в ученье –
Выполни долг свой
И предназначенье…
Костя мычаний
Познал нежный шёпот.
Из замечаний
Собрал ценный опыт.
Крикнет: «Коровки!» –
Бывало, как боцман.
Вздыбятся бровки
Красавицы Броцман.
Новая гостья
Его не пугает.
Трудится Костя –
Коровок «бугает»
И полагает,
Не зря на злословье,
Что помогает
Поднять поголовье.
Всех «заводил»
Этот мот и повеса,
Но не следил
За константой привеса.
Был хоть – не так ли? –
Он крепостью в деда,
Силы иссякли
Без иммунитета.
Липли, как к Бушу,
К нему инциденты.
Взвесили тушу –
Упали проценты.
Видно забыл –
Потерялась основа –
То, что он был
Направленья мясного.
Скотник сполна
«Врезал» Косте в припадке.
Мчалась волна,
Заполняя распадки.
Костя мычал
И метался в загоне.
«Что ли» – кричал –
«я не буйвол в законе?»,
Бычась от пыла
И холкою гривясь.
Не посадить было
Костю на привязь
Даже рабочим
В двенадцать верёвок.
Слишком охочим
Он стал до коровок.
В гневе бросался
На жёрдочки Коста
И оказался
В лугах у погоста.
Ринулись в веси
Разгульные воды,
Растребушили
Могилку, где пращур.
Мутные взвеси –
Издержка свободы.
Так и ожили
И язва, и ящур…
Стенд в бухгалтерии –
Минус прироста.
Тут у бактерии
С логикой просто:
Раз карантин –
Значит дохнет скотина.
Был Константин,
И вот нет Константина…
Шилкин Сергей Васильевич родился 29 марта 1954 года в городе Салавате. Окончил Ленинградский технологический институт имени Ленсовета. Публиковался в журналах и альманахах «День и Ночь», «Крещатик», «Slovo/Word» (Нью-Йорк), «Журнал ПОэтов», «Простор» (Алмата), «Особняк», «Невский альманах», «Сура», «Дарьял», «Южная звезда», «Луч», «Балтика-Калининград», «Бельские просторы», «Нижний Новгород», «Петровский мост», «Таврия литературная», «Ковчег», «Метаморфозы» (Минск), «Наше поколение» (Кишинёв), «Рижский альманах» (Рига), «Русское вымя» (Париж), «Зарубежные задворки» (Дюссельдорф), «Русский свет» (Тампере), «Великороссъ», «Бийский Вестник», и др.
