AMORE AMARO
М.Л.
Всё нас разделяло – веси и моря,
зори и закат, и Восток, и Запад.
Шел я за тобою, каждый день моля
помнить обо мне, не умирать внезапно.
Но сгорел наш день мгновенный, и, быстра,
ночь прошла, как пламя, и это немало:
всё, что нам осталось от нашего костра:
amore amaro°.
°amore amaro (итал.), горькая любовь.
ВЕЧЕР В ВЕНЕ
Голубые змеи австрийских рек
прорывались бурно из горных прорех,
укрывались леса меж альпийских скал,
и холмы громоздились, как скарб.
Но дома, расставленные, как тома,
окружали взлётное поле. Тармак
в этот час вечерний был пуст и тих,
кроме двух советских шутих.
Я покинул лайнер, и не своя,
но чужая воздушная гавань сия,
где никто не сказал мне – Уйди! или: Стой! –
ослепила своей чистотой.
Руки за спину заложив, как не на войне,
полицейский прохаживался в фойе.
В белых робах носильщики, не спеша,
шли за выгрузкой багажа.
Было всё нездешним – вокзал и фён,
храм святого Стефана и угомон,
и австрийцев автомобильный парад
покидал венценосный град
на уик-энд, и в толпе прохожий редел,
и никто о тебе, о мигрант, не радел,
только вран, отлетевший осины от,
громко каркнул вослед: Grüß Gott !
И еще не зная, что потерял,
я спускался по трапу, и про тебя
не гадал – и не ведал, что приобрел:
одинок к свободе прибрёл!
Я спускался вниз, удалялась ты,
и еще не предчувствовала пустоты
той страны (где ты скоротаешь век),
что печальнее всех Джуддек°.
Пусть растает, ты думала, лёд разлук,
пусть уходит он, раз ни губ, ни рук,
не удержать. Но я знал – удалясь,
ты не скажешь: жизнь удалась.
Ты осталась там, я вступал в тот град,
где один из пяти – мигрант, эмигрант,
что от горя и странствий, как лебедь бел,
(лишь один солдат ка – ге – бел)°°.
Я доставлен был вечером в пансионат,
без вещей, без груза, без аппасионат,
гол и нищ в обитель сию вступал,
(только рукописей стопа).
За решёткой Летнего Сада, одна,
(где пиит сочинял свои оды на
смерть порфирородных особ)
ты одна, но уже не с собой.
...Что ж, прощай! Пусть статуи – все! – молчат,
как поэт, что умолк, иль тот, кто зачат,
и от Летнего Сада к Шёнбрунну – тьма,
что ушла в голомя…
° Джудекка, девятый круг, четвертый пояс дантовского ада.
Dante, La divina commedia, Inferno, canto XXXIV.
°° кагебеть, эмигрантское арго семидесятых годов 20 века (посещать советское посольство). Имеется в виду памятник советскому солдату в Вене.
К ХРОНОСУ
Хронос великий! Молю я: прийди и возьми
годы, чтоб медленней шествовал к Лете я,
ибо я в этом году отмечаю, несчастный, восьми –
десятилетие!
ТРИ ВОРОНА
(Баллада)
Как-то ночью, у Орана,
или, может, Орлеана,
где покойников орава
покидала древний морг,
прилетел, ликуя – Вот он! –
престарелый русский ворон,
от американских гор
чтобы крикнуть: Never more !°
(что по-русски – не верь, мол!)
Этот ворон был красивым,
синеоким, жирным, сивым,
одолевшим гарь и хворь.
«Ты не доверяй, о друже,
тем, кто лучше, тем, кто хуже,
ибо тьма, что там, снаружи,
не чернее той, внутри.
Над тобою ворон кружит,
сеет страх, рождает ужас,
и злорадно гнет и рушит
то, что делится на три».
«Порождение Мефисто,
вон! Не подлетай на выстрел!
или грудь для пули выставь!»
Я от гнева задрожал.
Но пока он чистил перья,
я же, потеряв терпенье,
вынул старую пищаль
и в упор – чтоб не пищал!
Ах, покой недолго длился!
Новый ворон (сущий витязь)
близ камина появился,
с голой девкой за крылом.
Он из этих птиц, что ввысь не…
Не взлетают. Хам, завистник,
враль отпетый, грубый мистик,
тощ, как жердь, угрюм и хром.
«Прикатил к тебе не зря же,
знай, дружище – I am Russian,°°
гениальностью заряжен,
и хвалою заражен.
Ты со мною на рожон
не полезешь!»
И с ухмылкой,
он схватил мою бутылку
и...
но верный мой флобер°°°, что
пострашней еще чем Bertha°°°°
разрядился, оглушен.
Ненадолго, но затихла
ночь. Будильник мирно тикал,
когда третий ворон тыкал,
пресмыкался и юлил.
Был зловонным он, как падаль,
слыл он мелкой сошкой ада,
то ли флюгер,то ли крыса,
шу́мом у́ши огласи́вши, стра́хом скры́ся°°°°°,
но, вернувшись, возопил:
«Ты не веришь, но польсти мне!
Я хочу с тобой, и с теми,
кто не страшен и не тёмен,
я талантливый, поверь!
Пусть я низок, оборотень,
иудейской я породы,
Малахиму друг и сродник...
Духом дружеским повей!»
Кратким был ответ и быстрым:
я наставил монтекристо
на него – и грянул выстрел,
не оставив ничего
ни от флюгера, ни крысы,
чтоб не клеветал, не грызся,
разве что гнилой огрызок
плоти...
Прочее – черно.
Улетело вороньё –
враны, вороны, враньё.
°Never more! Никогда больше! Эдгар По, Ворон.
°°I am Russian (англ.), Я Русский.
°°°флобер, марка французского пистолета.
°°°° Bertha, знаменитая немецкая пушка.
°°°°°из службы во Святую и Вели́кую Среду. После́дование у́трени.
Евгений Терновский – поэт, прозаик, литературовед. Учился в Московском ИнЯз’e (1960-61), работал грузчиком, санитаром, библиотекарем, переводчиком с романских языков. Эмигрировал в 1974, работал в ж-ле «Континент», газете «Русская Мысль». Преподавал в Кёльнском ун-те, в Лилльском ун-те, в 1985 получил степень доктора философии. Автор нескольких романов, в том числе на французском языке, а также исследования “Pouchkine et la tribu Gontcharoff”.
