РоЖДество
И часть дороги в частный сектор
Лежит сквозь рельсы-провода,
Где мёрзнет в темноте прожектор,
Как Вифлеемская звезда,
Лежат сугробы, сгорбив спины,
Дома до крыши проглотив,
И криком слышится ослиным
Издалека локомотив.
И вот он - свет, и крест оконный,
Вокзал, всеобщий и ничей,
Барак, поселок Станционный
И тополь с гнёздами грачей.
Снаружи холодно и ясно.
Вокзал, гостей в себя впусти!
Тепло Младенцу, словно в яслях,
Лежать у города в горсти.
Грохочет скорый - мимо, мимо,
Но все слетаются, кто знал,
И семафоры серафимам
Дают посадочный сигнал.
***
Подлежащее – камень. Вода не течёт.
Подлежащий осмотру багаж знаний
Улетел другим рейсом. Его влечёт
Мимо знаков вниманий и препинаний.
Ненаписанным словом горчит тетрадь,
Не-сказуемым – чтобы сказать не всуе.
Изречённая мысль не польётся вспять:
То, что названо именем, существует.
Ты закрыт на замок белизны листа,
Бесконечной боязни её нарушить,
Передать, не испачкав, из уст в уста
Поцелуи, песни, сомненья, душу.
Как на лезвии страха стоять и петь,
Ждать, что кто-то важный тебя оценит?
Как кричать, когда ты один в толпе?
Как молчать, когда ты один на сцене?..
ЛАТУННАЯ ЛУНА
На теплой тыльной стороне луны
Латунь хранит латынь крылатой фразы.
Ладонь в ладонь, парабола волны.
Ночь обнажает космос, чтобы сны
Смотреть оттуда безоружным глазом.
И суть вещей становится видней:
Иные имена, переплетенья,
Что трудно разглядеть при свете дней.
Ночь - это время, когда нет теней,
Поскольку в темноте мы сами - тени.
Латунным полумесяцем звеня,
Она вселяет первобытный страх,
Чтобы ладони вновь соединять,
Чтобы смотреть на языки огня
И говорить на этих языках.
КНИГА
Я книга. Чёрных строчек этажи.
Открой, когда тоска скребёт когтями,
Листок к больному сердцу приложи -
Затянет раны. И сюжет затянет.
К себе не примеряй прямую речь:
Вся правда между реплик прорастает.
Мы так легко меняемся мостами,
Которые необходимо сжечь.
Открой - чтоб мне читать тебя в пути,
Страницами сплетаться с волосами.
Не сторониться пальцев. Ощутить
Шероховатость твоего касанья.
Коснешься дна - а там двойное дно.
Открой меня.Я книга. Мне темно.
ПОНИМАЮ
Настоявшись полынною полночью
На ветру, на спирту настоящего,
Наглотавшись подлунною горечью
Безголосого мира неспящего,
Мы настоль далеки от насущного,
Что не видим обыденной косности,
И сознания стены несущие
Рассыпаются в собственном космосе.
В нереальности происходящего
Странно слышать звучание имени
Своего же, по снегу звенящего:
Я тебя понимаю. А ты меня?
