На ВДНХ есть кафе «Дельфин». Оно работает много лет и видом напоминает советскую столовую. Такие же подносы, которые двигают по рельсам. Незамысловатые, но калорийные блюда. Есть одна особенность. Там – наливают. За стойкой - нальют и водки, сколько надо. И коньяк, если человек не без претензий. Очереди с утра почти нет. Недалеко от кафе - космический корабль «Буран», словно памятник несбывшейся мечте.
Дальше – уединённые скамейки. На одной сидел я. На другой девушка, которая, судя по всему, недавно покинула «Дельфин». Рядом с ней - дурацкий прокатный самокат. Похоже, он был ей совсем не нужен. Просто взяла, потому что все так делают.
Девушка уже несколько минут разговаривала сама с собой. Я прислушивался к её бессвязным речам.
- Тридцать лет! И – никого. Это как?
Выглядела она, для тридцати, совсем неплохо.
- Даже любовника приличного нет. Скажите, - она обратилась ко мне. - Это – нормально?
Я не знал, что ответить.
- И ведь не уродина! Не хуже других. Я – не хуже других? – продолжала она. – Что вы молчите?
Девица встала со своей скамейки и уселась рядом со мной. – День рождения, а я нажралась. Да! Вот в этом вонючем «Дельфине»! А меня, между прочим, на работе ждут. Будут поздравлять, дарить подарки. Вы, наверное, сейчас уйдёте. Я опять останусь одна. Вот, и не уходите. Вам – противно на меня смотреть?
Она отпила «колу» из бутылки.
- Я просто - трудно схожусь с людьми. У меня на голове… «венец безбрачия». Видите на мне венец? - Она задумалась. – Надо выпить кофе и протрезветь.
Мы познакомились. Её звали Юля. Она была медсестрой и жила в Лыткарино. Есть такой город за МКАДом. Она рассказывала о себе торопливо и сбивчиво, как человек, который боится, что его перебьют. Юлин отец, бывший прапорщик, работал охранником в «Магните». «Тяжелое детство, деревянные игрушки, папа прапорщик», - вспомнилась глупая поговорка. Мама официально числилась безработной и обитала летом в деревне, где непрерывно закручивала банки с домашними консервами.
Юля сказала, что живет только на зарплату и не имеет «спонсоров». Очевидно, она считала это своим недостатком. Подруг нет. Женщины её не интересуют. Её интересуют мужчины. Но… мужчинам она не нравится.
Я вглядывался в свою собеседницу и ничего, вызывающего отторжение, не мог заметить. Высокая, спортивная, с правильными чертами. Блондинка. Но ведь не все же блондинки дуры? По моим наблюдениям, они даже умнее других. Её лицо и фигура чем-то напоминали манекен. А манекены обычно - привлекательны. Во всяком случае, они никогда не выглядят отталкивающе. Кто бы стал тогда делать покупки? Её одежда, излишне аккуратная, сидела идеально.
Опьянение прошло, видно не так много она и выпила, но внезапно прорвавшаяся раскованность оставалась. Она взяла мою руку и держала, будто боясь, что я уйду.
«Девушка Прасковья, из Подмосковья». Юля была хорошей девушкой из Подмосковья. Со знаком плюс. Она не употребляла отвратительных словечек. Всяких: «вкусняшек», «печенек», «по жизни», «в крайний раз». Я подозревал, что на её коже нет татуировок, а в груди – силикона.
Она спросила, где здесь туалет. Я сказал - почти у нас за спиной. Она вышла оттуда минут через пять, посвежевшая, словно Венера из морской пены, и уже совсем трезвая.
Мы отправились гулять по обновляемой ВДНХ. Юля катила ненужный самокат. Потом – сдала его. Я, как мог, рассказывал о местах, где мы бродили. Похоже, ей было интересно. Она не знала, кому принадлежал Останкинский дворец, и ничего не слышала о любви Шереметева к Параше Жемчуговой.
Я упомянул и телебашню, вокруг которой, по мнению писателя Орлова, кружатся демоны, и в двух словах пересказал ей сюжет «Альтиста Данилова». Мы перешли в Шереметевскую дубраву. Её удивило подобие леса среди Москвы. Стало темнеть, и она спросила:
- Вам далеко ехать до дома?
- Мне не надо ехать. Я живу здесь.
Мы вошли в подъезд пятиэтажки, пахнущий тленом, поднялись в моё унылое жилище.
- Ничего, кроме книг, - сказала она, осматриваясь. - Почему вы живёте один?
- Потому что у всех – своя жизнь.
Она стала посылать безграмотные СМС и звонить. Через несколько дней мы встретились в Кусково. Потом в Царицыно. Ей захотелось обойти за лето все парки Москвы. Мы побывали даже в Лианозово. Она начала читать кое-что. Разные краеведческие брошюрки.
Думаю, Юля быстро оценила мои материальные возможности. Вряд ли я мог предложить ей что-нибудь, кроме «лонгера» в КФСи. В своей бедности мы оказались равны.
Что было в ее жизни? Две поездки в Турцию, в отели «все включено». И одна – на Кипр. Там Юля усердно плавала вокруг «скалы Афродиты». Прохиндей-экскурсовод уверял, что это действо снимает «венец безбрачия», и женихи будут встречаться теперь на каждом шагу. Возможно, уже на пляже. Но и после «скалы Афродиты» никто, - ни на суше, ни на море, - в ее жизни не появился. Исподтишка поглядывали только соседи по отелю, обессиленные бесплатным пивом и присутствием жен.
Юля очень рассчитывала на чемпионат мира по футболу, и даже пару раз выходила ночью на Никольскую (бывшую 25 Октября), отданную на растерзание фанатам. Но и там, судя по всему, ничего не произошло. Пьяные болельщики приставали ко всем подряд. Но она, как заколдованная, ходила в охмелевшей от жары толпе. Вокруг, на скамейках пешеходной улицы, почти под стенами Кремля, творилось веселое безобразие, но к ней – никто даже не притронулся.
Ладно, была бы страшненькой! Тогда надлежало смириться. Но как смириться с тем, что ты хороша, и – не дура ведь? И никому, совершенно никому, не нужна.
Она настолько уверилась в своей невостребованности, что не боялась ходить по самым диким местам - заводским окраинам, заброшенным гаражам. Ни один маньяк не посягнул на нее. У неё возникла склонность обнажаться - там где надо, и где не надо.
Конечно, она не позволяла себе лишнего на помпезной ВДНХ, но в более пустынных местах – особенно не стеснялась. Охранники, похоже, недоумевали - можно ли сидеть на скамейках в купальнике? Или это не купальник, а топ, для занятий спортом?
Жаркая погода была тем летом. У меня на глазах пассажиры чуть не линчевали водителя автобуса за неработающий кондиционер. В парках Москвы купаться запрещено, но из-за природной аномалии люди нарушали запрет. А Юля оказалась особенно злостным нарушителем. Она не могла пройти мимо фонтана или водоёма, чтобы не оказаться в нём, не обращая внимания на запреты.
Однажды, мы договорились о встрече в Измайлово. Там открытая станция метро, похожая на перрон электрички.
Я смотрел, как люди появляются из каждого нового поезда. Но ее не было. Я позвонил. Телефон не отвечал. Не то чтобы номер был временно не доступен. Он просто – не отвечал.
Вот и все, - подумал я. - Конец нашим экскурсиям и болтовне. Упал казавшийся незыблемым венец безбрачия.
Я звонил на следующий день, и на третий. Хотя обычно звонила она. Было стыдно, но я позвонил и через неделю. Неожиданно мне ответили. Мужчина, севшим голосом, сказал:
- Юлю ищешь? Нет ее. Пропала. Что? Не знаешь, как люди исчезают? Объявлений таких не видел? – Мужчина, судя по всему, долго пил и нечётко выговаривал слова. - Ты её сожитель?
Я молчал.
- Сожитель, знаю! - Мужчина попытался рассмеяться. - Она в гареме у тебя?
- Вы в полицию обращались?
Папа-прапорщик помолчал немного, потом завопил, разгораясь:
- Ты ее убил! Ты. По базе данных вычислю! Найду, и пытать буду! В бордель ее продал? В бордель туркам, да?!
Разговора не получалось. Я отключил телефон.
Превозмогая мизантропию, я поехал в Лыткарино. Там всего две больницы. В одной – вспомнили. Была такая медсестра. Уволилась, около месяца назад.
Значит, когда мы познакомились, она уже не работала. Коллеги Юли ничего о ней рассказать не смогли. Слышали, что пропала куда-то. Сказали - приходили из полиции, опрашивали. Лишь один молодой врач оказался более разговорчивым. Постоял со мной в коридоре пару минут.
- Может, она в какую-нибудь Северную Альберту уехала? - предположил он. - Там медсестры нужны. Правда, климат собачий. Хуже, чем у нас.
- Вы уверены?
- Не на сто процентов. Слишком быстро… А могли и на органы разобрать, - предложил он другую версию. - Спрос огромный. Тела часто не находят.
- Возможно, зависла у любовника?
- Исключено, - почему-то обиделся врач. – У таких не бывает любовников.
«Интересно», - подумал я.
- Такие - не зависают у любовников, - поправился он. – Думайте о хорошем. Рано или поздно, она пришлет вам по е-мейлу письмо. С острова принца Эдуарда, например.
Я вернулся на ВДНХ, сел на ту же скамейку.
Что мне оставалось? Расклеивать объявления? Сколько их я видел - во время одиноких прогулок. Куда она могла исчезнуть?
Взяла кредит и купила билет в одну из латиноамериканских стран, чтобы раствориться в их немыслимом мире? Такой вариант – гораздо интереснее, чем работа в холодной Канаде. Хотя и близок к самоубийству.
Пройдя череду фантастических превращений, она выплывет - Джульеттой, или даже доньей Джулией - женой криминального авторитета из Сан-Сальвадора.
Или – наоборот, будет долго скитаться по сельве и умрет там от голода, глядя, как мимо проходят неторопливые гуанако.
Могла уйти в монастырь. Но не в один из известных, где все гламурно и подконтрольно, а в глушь. Таких обителей ещё не мало. Там уж, точно, человек пропадает бесследно.
Став трудницей, повязав платок «кирпичом», будет укладывать поленницу на подворье в вологодских лесах. Под утро слушать в пустом храме: «Се Жених грядет в полунощи». Учиться читать по церковно-славянски. У нее будет тяжелое послушание - убирать за коровами, и легкое – собирать грибы. Через несколько лет, возможно, примет постриг. И тогда Небесный Жених снимет с нее «венец безбрачия» и даст другой.
А если.... - просто плюнула на своё Лыткарино и сняла комнату в Москве? Устроилась медсестрой в частную клинику. Ну, не хочет она видеть - ни папу-прапорщика, ни маму с её домашним консервированием. Ни молодого врача. Ни меня.
Хочет начать жизнь с чистого листа. В тридцать лет это ещё возможно.
Иногда, когда я гуляю на ВДНХ, мне кажется - она едет по Главной аллее на самокате. Потом сворачивает к «Бурану». Проезжает мимо «Москвариума». Исчезает где-то в районе Шереметевской дубравы.
Я иду за ней, но не могу догнать.
Виталий Орлов — публикации: Нева № 4, 2019, повесть ЕВРАЗИЯ. Нищеброд; Зинзивер № 6 , 2021, рассказ "Интерстеллар".
