ЕЩЁ НЕ КОНЧИЛАСЬ ВОЙНА…
Аты-баты
Мимо дома, мимо хаты –
Аты-баты, аты-баты –
Шли весёлые робяты
На потешную войну.
Шли. Уже вовсю светало.
Не слезая с пьедестала,
Им вослед смотрел устало
Вождь, прославивший страну.
Кто с обмоткой, кто с портянкой,
У кого шинель баранкой,
Кто с ухватом, кто с берданкой, –
Шли на лютого врага.
Дети, бабы, молодухи,
Собачонки вислоухи –
Все орут как с голодухи:
«Обломай ему рога!»
Небо звёздами мерцало,
А в мешке лежат шмот сала,
Трут да старое кресало,
Нож да фляга на ремне.
Пыль клубится по дороге,
Ломит плечи, ноют ноги,
Позади трясутся дроги –
В общем, всё, как на войне.
Как дошли до поворота,
Вылез ворог из болота,
Зарычал: «Какого чёрта!
Ночь – не время воевать.
Буду ждать вас на поляне,
Где всегда пасутся лани,
На рассвете, утром ранним, –
Там сойдёмся рать на рать».
Воины переглянулись,
Вмиг разделись и разулись,
В тихий омут окунулись,
Осенив себя крестом.
Сохнут на ветру обмотки.
Спят бойцы, пред боем кротки,
Промочив легонько глотки, –
Спят как есть одним гуртом.
Утром встали, аты-баты,
Наши бравые робяты,
Взяли вилы да ухваты
И к поляне побрели.
На цветочной на поляне,
Ставшей ныне полем брани,
Утром свежим, утром ранним
Зашумели ковыли.
«Что плетётесь еле-еле,
Вы ж, робяты, всех смелее, –
Биться, жизни не жалея,
Завещали нам отцы! –
Крикнул полководец бравый. –
Ждёт вас, братцы, бой кровавый,
Не уроним честь державы,
Веселее, молодцы!»
Кто с дубиной, кто с лопатой
Стали строем, аты-баты,
Наши славные робяты –
Каждый носом на восток.
А с востока из болота –
Ворог – полк, а может, рота,
Не поймёшь с пол-оборота,
Прёт к ним прям через мосток.
Стали супротив друг друга,
Кони ржут, звенит кольчуга,
С флангов – с севера и с юга –
Протрубили трубачи.
Ворог встретился с дружиной:
Кто колом, а кто дубиной,
Кто ухватом, кто лесиной –
Бьются наши силачи.
Бьются сутки, бьются боле,
Разгулялись ветры в поле,
Но не просят лучшей доли
Силой равные враги.
Льётся кровь на поле брани,
Всюду крики и стенанья,
Боль и тяжкие страданья,
Стон сквозь слёзы: «Помоги…»
Над поляной, аты-баты,
То восходы, то закаты,
Спят враги, трава помята –
Все уснули вечным сном.
Ворог спит, врага обнявши, –
Не поймёшь, кто враг, кто наши.
Кто сказал: «Нет смерти краше!» –
Был совсем не мудрецом…
Мимо дома, мимо хаты –
Аты-баты, аты-баты –
Снова бравые робяты
Маршируют, ать и два.
Солнце греет им затылки,
Как один, все бодры, пылки,
В головах у них опилки…
Впрочем, всё слова, слова…
Возвращение
Пуст твой кошель, и закрома пусты,
И щи твои сегодня не густы,
И пуст печалью опалённый взгляд,
И хворост не трещит в печи твоей,
И конь не ржёт у запертых дверей –
Всё так, как много лет тому назад.
Я дверь открыл, и я вошёл в твой дом,
Печаль и боль оставив за углом,
И я узнал твой неподвижный взгляд,
И я обнял тебя, к себе привлёк,
Я с Запада вернулся на Восток –
Войну возненавидевший солдат.
Самокат
Вдруг неожиданно, так некстати
Взорвалось в памяти,
Как тот безногий на "самокате"
Просил у паперти.
На нём тельняшка и что-то ниже
Не первой свежести,
И я страшусь подойти поближе –
Видать, попервости.
Сидел он молча, пред ним пилотка
Для подаяний;
Глоток пивка, табаку щепотка –
Предел мечтаний.
Таких на Зареке, у кладби́ща
Немало было,
Но в одночасье безногих нищих
Как будто смыло.
Не удалось повстречать мне больше
Того солдата,
И только память с годами горше
Саднит, ребята…
Вот и кончилась война
Словно кто разбередил
Ранку, –
Непричёсан и небрит,
Спозаранку
Встал и молча поглядел
С интересом,
Как тропинка вьётся вдаль –
Лесом.
Полусгнившая церквушка
На взгорке,
А в лесу одни лишь сосны
Да ёлки.
Дом отцовский в деревне –
Жилище:
Две стены, одна труба –
Пепелище.
Вот и всё. Больше нет
Красной Нови –
Ни отца, ни жены,
Ни свекрови.
И пошёл – как был небрит,
Непричёсан,
За плечами сорок зим,
Сорок вёсен,
Три осколка да медаль
За отвагу.
Матернулся, со щеки смахнул
Влагу,
На плече поправил тощий свой
Сидор.
Вот и кончилась война,
Виктор…
Богомаз
– Ты кто, ответь мне?
– Богомаз.
– Встречал тебя я как-то раз
И видел, как ты малевал, –
И мне напомнили овал
На фоне неба,
И губ упрямых уголки,
И глаз горящих угольки –
Краюху хлеба
В руках у нищенки одной.
Она с протянутой рукой
Стояла и глядела вдаль,
В глазах её жила печаль –
Не видел горше,
И с губ неслышный рвался крик,
Мол, был бы жив её старик,
Когда б не в Польше,
В забытом Господом селе
С кровавым следом на челе
Остался спать в сырой земле…
– Скажи, художник,
С кого святых рисуешь ты,
Чья скорбь ложится на холсты,
Чтоб я, безбожник,
В себя принять смог эту боль,
Которой – поперёк и вдоль –
Мир этот полон!
Святые – с головы до пят, –
Твои мадонны всех простят,
Равняя павших.
А я?.. Я человек простой,
Не богомолец, не святой,
Мне мил весенний травостой
И летний дождик,
Люблю по осени грибы,
Уютный быт лесной избы,
Свой огородик…
Но не научен я прощать,
Мне больно, если плачет мать,
Скорбя о сыне,
Не возвратившемся с войны
И не дождавшемся весны
В холодной стыни.
И мне не жалко, если враг,
Сражённый в битве за Рейхстаг,
Был сыном тоже, –
Не пожалею, не прощу,
Я лучше тихо прошепчу:
«Помилуй, Боже…»
– Рисуй же женщин, богомаз,
И выставляй их напоказ
В простой одёже,
Они – кто младше, кто старей –
На всех скорбящих матерей
Лицом похожи.
Марк Полыковский. Поэт, переводчик. Окончил физико-математический факультет Петрозаводского университета, затем – институт патентоведения в Москве. Заведовал патентным отделом в Карельском филиале Академии наук. В 1991 году репатриировался в Израиль. Живёт в городе Ашдоде. В 2009 году - сборник стихов «Ашдодский дневник». Всего - более 10 сборников стихов и переводов с английского. Печатается в журналах Израиля и за границей. Был литературным редактором издававшегося в Ашдоде журнала «Начало».
