Светлой памяти Александра Гольдштейна
«Авангардная мысль» не нуждается в интерпретации,
так как отсутствует предмет, исследовательски таковой
в случаях полифонической экзальтации
с очевидно напряжённо не мыслящей головой.
В самом крайнем случае малозаметного толка,
предмет этот необычайно сомнителен,
ибо отягощён бытием минимального сколка
со своего восприятия необозримо мнительно.
Норовящий оставить вензелеподобную подпись,
ставшую надписью на мезозойской стене,
и не менее квалифицированную надпись,
ставшую подписью на глинобитной волне,
раскрашивает своё произведение жестами,
свойственными «весьма продвинутому искусству»,
уместными при определённых диагнозах средствами,
прямо противоположными не мертворождённому чувству.
Подпись, как произведение, – своего рода финальный жест,
рождающийся на свет в сфере товарных ценностей.
«Темпоральные характеристики», – есть они или нет, –
не имеют значения в количественной одномерности.
В наличии – схождение как бы харизматических полюсов
в нейтрально-объединяющем пропускном месте
для незримой оси склонённых и не склонённых голов
в Главхудобразовании при трёхгрошово фактологическом тресте.
Если метафизически безответственный объект «авангарда»
сводится к мгновению восприятия, которым можно и пренебречь,
то объект первоначального толка, – как и его петарда, –
был обращён к эсхатологической вечности и не давал течь.
А это разные вещи при умозрительном постижении
того, что не достигается движением левой ноги
вдоль или поперёк мысленно-замкнутого продвижения
в глубь и без того отуманенной искусствоведческой зги.
К созидательному творчеству и самореализации духа
неприменимы никакие понятия пользы и цели.
Всё остальное – обман обоняния, зрения, слуха,
как бы «авангардисты» игнорировать всё это ни хотели.
