Ещё держимся на глубине поверхности
или на поверхности глубины, –
в зависимости от местности.
Всей мощью, незаметной извне,
рисуем кое-что на стене
последними моделями помад с наполнителем
или заменителем из харизматической ели, –
пусть еле-еле (быстрее не надо),
но зато с толком, вырезанным из скрипа.
Хорошо, что всегда есть помада,
сердечность которой ещё не избыта.
В меру метафоричны по второму типу
(из корня от первого, разумеется).
Противостоим всхлипу, нюхаем липу,
и всё почему-то на чём-то держится.
На чём – неизвестно, да и к чему детали,
если будущее призрачно, сколько бы ни гадали.
Выборочно играем в пейбол
(если есть рассол),
отличаем метафору от литоты
и одну восьмую от целой ноты,
голосуем, чтобы не терять голос,
торгуем, если есть хворост.
Главное – ритм, желательно новый,
наружный, внутренний, с виду здоровый.
Дальше – сплошные перечисления
продольно-поперечного вида
и иллюзия песнопения.
Такая планида.
