Пишу в электричке по дороге в смертельный дом.
Там время остановилось и спряталось за бугром.
Там всё наоборот тому, что здесь,
и в песок уходит любая спесь
полководца-военачальника, кормчего, барина...
А у тех, кто знал лично Бухарина,
на лобках сплошная подпалина.
Там старухи беззубьями жнут не благую весть.
А самое страшное, что в тех стенах есть,
это те, кто обездвижены, но всё понимают.
Я приношу им фрукты, которые их согревают.
Если бы и мог им помочь, помочь бы не смог,
потому что обойти эту ночь не может и бог.
Его слова здесь никого не спасают
и воду в вино не превращают.
Старики, зачастую с нормальным взглядом,
когда никого нет рядом, по телефону говорят сами с собой,
чтобы не разворотить стену от одиночества головой...
Один пританцовывает, персонал аплодирует,
в то время, как его мозг мутирует...
Он был авиаконструктором в молодую бытность,
до того, как приобрёл Альцгеймера колоритность.
Другой, с полным печатей удостоверением
официально умалишённого, с добрым рвением
соединяет меня с администратором по телефону
в два раза быстрее, чем служащая мадонна –
и при этом без помощи и протекции
цитирует на латыни Проперция.
На голове у него шлем и термозащита
от падений и эпилептической волокиты.
Перечислять не хватает сил
в преддверии памятных не для всех могил,
а если не памятных, то что с того,
если они все такие же, как у тебя самого,
поднимается ли рука или не поднимается, –
главное, что всю жизнь старается.
И ничего ни у кого не отнять,
даже если премногокаменно совладать,
наградить, возвысить и пожелать
такого, чтобы было о чём вспоминать.
Хочется кричать, хотя бы и в пустоту
неплодоносную. За косую версту
никого вокруг – за две, и за три,
хоть кричи-не-кричи или вовсе умри,
что и есть лучший выход из этой таски,
в которой даже прекрасные ласки
оборотились тéла гниющего холодцом.
Только Чингиз-хан из подобного ушёл молодцом.
Я бы выгрыз желаньем большим
все драки и политрежимные враки
всех правительств – и остался б один
ждать писем на границе, где маки
цветут так, что хочется жить,
переворачивая всё, что можно переворачивать,
трогать, пробовать, нюхать, быть,
не хоронить... и глаза не размачивать...
