Шинельная сталь
Они и в жару, и в морозы –
глыбятся по Земле.
Они величавы и грозны,
их души витают во мгле.
У них не бывает улыбок,
У них не бывает слез,
У них не бывает ошибок –
Это все нонсенс, курьез...
Статичны их лица, суровы –
Статичны, как и постамент,
сгинувших воинов вдовы –
от тех постаментов фрагмент.
Фрагментами спины согбенных
в урановых рудниках,
узников эфемерных
идей, что не меркнут в умах.
«Равенство, Братство, Свобода…»
пылает их вера в глазах.
Но для властелинов народов
синоним у равенства – страх.
Ваяют тиранов из бронзы,
в глазницах шинельная сталь.
В кормленьях погрязшие бонзы
веками крепят пьедестал.
Типичны тиранов обличия:
их взор устремляется вдаль,
и для подтвержденья величия –
над миром зависшая длань…
Стоят сухостоем, не каются,
хмурятся, не улыбаются.
Поэтому именно все же
живее они тех живых,
на тени свои похожих,
покорных и подданных.
Памятники стреножены,
как кони на черном лугу.
Вокруг муравьятся прохожие,
с опаской косясь на бегу.
Спешат и как будто пугаются,
и в подворотнях теряются.
Мемориал
Все как прежде: немею, благоговея.
Инженерная улица, площадь Искусств...
Рядом пенится Невский, и трудно поверить:
Там заботы мирские, здесь – думы и грусть.
Как не помнить! Асфальт заметала поземка,
Тормозами натужно пропело такси.
Только так и встречаются нам незнакомки,
Когда питерский снег или дождь моросит.
Словно падали с неба цветы в твои руки,
Непогода вокруг разметала вуаль.
Я запомнил кашне из колючей злой вьюги,
Что ее увлекало в мятежную даль.
И толпились дома в безучастной округе,
В сквере ветви плели стихотворную ткань,
И внушалась природою мысль о разлуке,
Собиралась обильно-печальная дань.
Утром первый трамвай.
В порт.
Пятнадцатый номер.
Он стучал и качался, как пьяный матрос,
Этим стукам я вторил, дыша на просторе,
Море мне рихтовало в мечтах перекос:
«Антенны – как струны гитары,
Играй – только струны не рви.
Поможет волна океана
Зализывать раны любви».
Ну и что – не сбылось.
Коль тянуться, так к звездам,
Безрассудно поверив, как в Бога, в себя.
Все больней по душе ностальгии полозья…
Как забыть, Ленинград через жизнь пронося!
О войне и мире
По результатам войны был заключен мир.
Были возведены монументы и памятники.
По результатам мира началась война.
Победил сильный, но неправедный.
Праведный, но слабый потерпел поражение.
По результатам войны был заключен неправедный мир.
Были возведены монументы и памятники.
По результатам мира началась война.
Победил сильный и праведный.
Потерпел поражение слабый, но не менее праведный.
По результатам праведной войны был заключен неправедный мир.
Были возведены монументы и памятники.
По результатам мира началась война.
Победил сильный и праведный,
потерпел поражение слабый и неправедный.
По результатам войны был заключен праведный мир.
Были возведены монументы и памятники.
По результатам мира началась война.
Сильный и праведный оказался слабым и не победил.
Слабый и праведный остался слабым и тоже не победил.
По результатам войны был заключен праведный мир.
Были возведены монументы и памятники.
По результатам мира началась…
А на фото праздник
Ты смеешься – словно плачешь,
пронеслась война!
Только так и не иначе –
на дворе весна.
Довоенное надела
платье-крепдешин,
но тебе совсем не пелось
с муками души.
На лице твоём лишений
скорбная печать:
«Как же после всех крушений,
да с нуля начать?»
В гимнастерке нараспашку,
с полым рукавом,
наливал в «гранёный» бражку
дядька-агроном.
Надрывается гармошка –
хриплые басы,
на закуску лишь картошка,
не до колбасы.
Эх, бравурная речовка,
праздничный салют!
Вместо ремешка – бечёвка,
нищенствует люд.
Гармонист махоркой пышет:
«Спит военный лес…»
На скамейке, где сидишь ты,
всем хватает мест.
Руки у тебя в занозах,
жизнь так коротка…
утираешь тихо слёзы
краешком платка.
А потом со вздохом трудным
платье-крепдешин
убрала в комод, покуда…
Так там и лежит.
Дом, работа, первоклассник,
зеркало, комод… фото…
А на фото праздник,
патефон, фокстрот…
легкомыслие, прощанье...
живы все пока
накануне убыванья
в полк РККА.
Фото. Черный круг тарелки –
голос на стене…
Ходики. Играют стрелки,
время шло к войне.
Умирает могила
Умирает могила на кладбище,
у надгробия нет больше силы.
Кто нашел здесь когда-то пристанище?
А теперь вот черед могилы.
По надгробию судя, не нищим был
твой питомец, Приют Печальный.
Тут на кладбище мало отыщется,
где хранитель – грифон брутальный,
где скорбящие лики и ангелы,
где орнамент плетет вензелями,
где холодного мрамора факелы,
освещают рельеф с лебедями.
Здесь читают случайно и шёпотом
титры, крытые веком и мхами.
А когда-то ведь титры золотом
на восходах багряных сверкали.
Год рождения – восьмисотые,
а что далее – пулями сбитое…
Это значит, что люди работные
тут крепили ряды монолитные.
Корни дуба могилу вздыбили,
не придут ни родные, ни близкие.
По подвалам тюремным выбиты,
все расстреляны или высланы.
Отгремел револьвер революций,
оставались пометки вандалами,
Мать-Земля прячет плиты могучие
вместе с прошлым, с балами и дамами.
Нету памяти – значит, не выстоять,
Смерть могилы – нежданная доля.
Нуворишам коттеджи здесь выстроят
на костях, как в соседнем районе.
Умирает могила на кладбище.
Предревлюцьённое
Крыши с красной черепицей,
в ресторане кофе с пиццей,
в зеркалах прически, лица...
Полный кайф, как говорится.
*
Лес дремучий, снег сугробный,
буря с голосом утробным,
вездеход застрял холодный...
Волк глядит зрачком загробным.
*
Яхта парусом трепещет,
Море ласковое плещет,
свежий воздух, солнце блещет...
Что еще приятней, легче?
*
В грязь весеннею порою
упадешь и сплюнешь кровью,
пули косят под горою...
И умрешь, чтоб стать героем.
*
Вилла, девочки-землячки,
Все фактурные, не прачки,
Холуи – все на карачках...
Миллиардные заначки.
*
Ну, а клячи пенсионные
в кулачке мнут не «зеленые» –
нищенские и законные...
Все, как прежде в лета оные.
*
Раны веком не залечены,
Богом, видно, так завещано,
ненависть и взгляды скрещены...
Не хватает микротрещины.
Геннадий Михлин (Хельсинки). Учился в Ленинграде, закончил ЛВИМУ (ныне Государственный университет морского и речного флота). Работал в Балтийском Пароходстве, инженером на производстве, в Мурманске в рыболовецких организациях. С 1990 года - в Хельсинки. В 70-х годах были публикации в «Крокодиле», «Авроре», в периодической печати в Мурманске. Вернулся к литературному творчеству, проживая в Финляндии. Публикации в журналах: «Ямальский меридиан» (Северное издательство), «Север» (Карелия), «Северная Аврора» (С.-Петербург), «Новый берег» (Дания), «Время и место» (США), «Новая литература», «Времена» (США). В Финляндии: «Иные Берега», Альманах «Juolukka» (Голубика). Постоянный автор журнала «LiteraruS», Хельсинки. Ряд дипломов Международных поэтических конкурсов, в том числе за переводы финской поэзии. На конкурсе «Золотое перо Руси» в 2015 году в номинации «Переводы» удостоен звания «Серебряное перо Руси». В 2014 году издана книга «По жизни не в ногу…», Сборник «Финское лицо» («Эмигрантский блокнот» №2). В 2017 году к 100-летию независимости Финляндии вышел сборник «РАЗБЕГ. Финская поэзия во времени», издательство «Juolukka» (Голубика). Веду литературный сайт для переводчиков «Северная широта». https://translation-into-ru.blogspot.com/
