Я плакал ночь и радовался денно,
и мог две сотни птиц пересчитать
в одну минуту, и попеременно
мог два трамвая разных обогнать,
«Ты, как младенец», – вспомнив, –
«спишь, Равенна».
В ту пору мимо разных паровозов
мелькал лишь нужный мне локомотив.
Я машинистом был своих извозов.
Меня спасал придуманный мотив
на фоне приближавшихся морозов.
Но ничего давно уже не снится,
и копия печатями верна
всем чувствам, как последняя страница
там, где жива ещё моя страна
и в тайнике лежит твоя ресница.
