Заарканено всё неизвестным арканом,
а большой хоровод и не знает о том, –
погружённый в пузырь с кислородным обманом,
он с улыбкой лица утопает во всём.
Поднимается свет – утончаются нравы,
опускается свет – половеют мечты,
выключателей нет для насущной забавы,
к коей он пригвождён и приклеен весь ты.
Восстают персонажи и видят в тумане –
кто-то полупрозрачный куда-то идёт
сквозь большие черты нарисованной рани,
приоткрыв разрисованный красками рот.
А отряды идут, превращаясь в бригады,
те – в полки до дивизий и армий затем,
чтоб прелесть познать и жары, и прохлады
в вечном круге иллюзий и сдвоенных тем.
Красок хватит на всех, да и кисточек тоже,
а мольберт – он один: живописна стезя,
и горит в небесах постоянно «О, боже!», –
и малышке понятно, что иначе нельзя.
Шире шаг, уже тень, необъятность – в объятном,
все шары – с кислородом, в баллонах – азот,
углерод напевает о чём-то приятном,
гелий – тот, как всегда, метит в свой водород.
Что за этим сокрыто в огне и в легендах,
искромётных, как все даровые лучи
при известных и переизвестных календах, –
даже если узнал, то сиди и молчи.
Заштрихована клеть золотыми ветвями,
и прореха прорехе шлёт тёплый привет.
Мы поспеем ещё, и исчезнут за нами
те, которых в проекте вообще ещё нет.
