Почему всё в прошедшем? – Другого-то нет!
Это знает дрейфующий по миру свет
в простоте, в наготе, в темноте, в светлоте,
где вокруг вроде те, но сплошные не те,
с нулевым постижением, близким к тому,
что находится в каждом отдельном уму
на равнинах безмерностей мысленных скал,
о которых так много и часто слыхал
на каком-то причале, в какой-то земле,
в облюбованном зале, в каком-то во мне,
миновавшем тебя там, где стынь да поля
и при них с виду твёрдая очень Земля
в развесёлости круглой вокруг центра зги,
за которым не слышен стоп-крик «Помоги!».
Осторожность причины, безбашенность тем,
многозначность кручины всегда насовсем.
Бесконечность в конечном, конечное – в ноль.
На пределе сердечном любить не позволь
мне ту сагу вне саги и долю вне доль, –
всё равно ведь в итоге сплошной карамболь
и с оттяжкой, и в лузу, и просто в пенёк,
в шляпе или в картузе, сквозь весь невдомёк,
через все папильотки и сонмы красот,
где и торт, и варенье, и вишенный рот
в подавляющей доле и сильной, и не,
у безликой неволи, на общем гумне,
в словарях и Укбара, и Тлёна, и вне
неизвестного слова в каком-то не сне.
