Из цикла “Шальные рифмования”
Нынешнее время настоятельно требует
(ибо об этом оно тоже ведает)
проблематизировать понятие образа
в количестве не более одного раза
и рассмотреть его динамически,
синтаксически и лексически,
чтобы никогда не попадать впросак,
даже если что-то по недосмотру не так.
Образ есть отпечаток воздействий определённых,
учтённых наукой и не учтённых,
и они всегда множественны и гетерогенны,
благодаря чему зачастую нетленны.
Ухватить их можно с помощью знака динамического,
этического, классического или этнического,
после чего явить миру не абстрактную сущность,
а конкретную действительность и безыскусность.
Главное, пожалуй, что образ художественный
практически всегда по сути множественный
и опирается на лежащие вне его основания,
ассоциируясь с представлением об объекте в сознании.
Этот образ есть совокупность всех отношений,
и в нём есть все связи и параллельности мнений,
да и сам факт зрелища – неотъемлемая черта
всех мировых сообществ отнюдь неспроста.
В серьёзные работы проникают постепенно.
Скрытые красочные тона очень степенны
и должны открываться заинтересованному
зрителю не сразу, но сообразованно.
В таких же отношениях и другие группы ориентиров
на фоне всех негативов и позитивов,
которые встречаются в абстрактных активах
обозначенных и не обозначенных креативов.
Попытка их уравновесить, примирить и найти
непротиворечивый образ требует большого пути,
который был бы спроецирован на идеальное
в виде ощущамого реального и нереального.
Плоскость, не совпадающую с условиями её восприятия,
приводит к замедлению процесса всего предприятия,
в чём нет необходимости у внимающего
высокому и прогрессивно всё понимающего.
Изображение и его интеллектуальная лира
должны мыслиться, как принадлежащие этому миру,
а именно, как динамический знак –
иначе, пожалуй, не скажешь никак,
чтобы вывести глаз зрителя из состояния
пассивного (неактисного) невнимания
и незаинтересованного созерцания,
где легко затеряться целеполаганию.
Говоря открыто и феноменологически,
эту задачу можно описать теоретически,
как погружение зрителя в проживаемое пребывание
только вдоль и никогда поперёк содержания,
то есть, погружение в такой опыт практики,
у которого всегда индивидуальные тактики,
возобновляемые при каждой новой
встрече научно обоснованной и поисковой.
Можно утверждать, что образ (в нехудожественном понимании) –
это и есть предел, изобразительного внимания,
в котором наличествуют следы его воздействий,
в результате всевозможных скрытых содействий.
Но искусство не довольствуется таким размышлением
и всегда сконцентрировано на творческом бдении
над этим пределом и над заделами,
не ограниченными другими пределами.
Двигаться к новому положению заставляют
аффекты, которые искушённо внимают
различиям между состояниями
переходов и возникающими в них желаниями.
Искусство фиксирует встречу с миром
но не изобретает своей системы
записи для встречи со своим ориентиром,
вместо этого открывая дорогу схеме,
а знак оказывается следом встречи
через организацию элементов знаковой речи,
то есть, произошедшего взаимодействия
и видимого смысла прямого содействия.
У знака нет трансцендентного измерения,
и он по природе своей динамичен,
вписываясь в таких же знаков движение,
смысл которых нередко вторичен.
Собственно, динамический знак и есть переход
в ситуациях, похожих на мысленный код,
и если раньше он встречался в простых проявлениях,
то сегодня он для художников – умонастроение.
И если сдвиг действительно где-то случается,
то художник в этом случае размывается
и перестает обладать отдельным значением,
как новатор и катализатор сверхличного мнения.
Он же становится элементом конфигурации,
которая, собственно, опережает новации
и есть долгожданное появление
в соответствующих категориях искусствоведения.
Сказанное легко укладывается в формулировку:
мыслить образами – значит демонстрировать подготовку,
вторгаться, действовать, выводить положительное
и исключительно во всех смыслах живительное.
