Сонет 31
Нет, не по соучастию в рожденье
Любовь я брата выбрал на земле,
И светом осветилось всё вo мне
Лишь по души и чести предъявленью.
Взаимная любовь – сердец свеченье
Без доказательств в адовом огне.
Я без доплат в небес голубизне
Нашёл родное духу утешенье
И без усилий превратил декрет
О дружбе малых родственных планет
В любовь без недомолков и сует,
В которой есть переплетенья дум.
В моей молитве прав моих секрет
На братство, дружбу и единство сумм.
Сонет 32
Твоя любая, в сущности, гроза
меня никак не сможет поразить, –
Весь мир беду поможет отвратить,
Молитвы мне помогут, oбраза.
Но если я любимые глаза
Увижу в злости, – худшему не быть.
Придётся мне Фортуну вновь просить
И уповать. Любовь не помнит зла.
Я беден в этой жизни, но не в той,
Где дух с любовью за меня горой.
Сейчас я грустен, но не навсегда.
Моею будь в живой и в мёртвый час.
Ведь ничего не разделяет нас,
Но только преходящая молва.
Сонет 33
Любовь всегда отчаяньем жива.
Я болей был твоих учеником.
Надменную, не упрекну ни в чём,
Тебе все благодарности слова.
Да! Гордая печаль, молитва – да! –
Учила красоту твою и дом.
Невидима, присутствуешь кругом,
Жива в груди и мыслях навсегда.
Хотя и неживой тебя зовут
И прочат не увидеть мне тебя,
Твои фиалки все вокруг цветут,
И аромат их весь внутри меня,
И пеплы роз твоих меня здесь жгут.
Люблю одну тебя, любовь моя!
Сонет 34
Хотя судьба не всем благоволит,
Мы все в её невидимых руках.
Твоею красотой на алтарях
Любви светильник жертвенно горит.
Но сила первородных звезд царит,
Хоть рождена на разных цветниках
И разной веры крови маяках,
И разное в войне и в мире зрит.
Твоё сиянье всё и разделило,
Ему помог поклонников прибой,
И доброта твоя шутила мило
И над любовью, и над пустотой.
Так боги в нарочитом представленье
Смешали счастье, радость и мученье.
Сонет 35
В небытие раздельно все уйдут,
Я – где-нибудь в испанской полумгле,
В безрадостном, безлиственном тепле –
Уныния меня везде найдут.
А ты – бедняжка! – свой найдёшь приют
Среди своих, на северной земле,
В тумане растворишься и в золе,
Болиголовы мрак твой изопьют.
Пусть кавалер и лучший имярек,
Лежит в могиле, где его любовь.
А нас разделит море пусть навек, –
И ничего не повторится вновь.
Давно наш в небесах любви ковчег,
И не вернётся в землю наша кровь.
Сонет 36
Мы были вместе, думал рассказать,
Как истекает кровью грудь моя
стихи читал тебе весь вечер я,
и чудо божье жаждал осязать.
Читал о том, как хочется летать
Душе, рай с адом вовсе не деля.
Ты молвила, мне сердце веселя:
«Прекрасно пишешь, если хочешь знать».
Но если б на коленях я сказал
Всё то же, – вызвал бы гонений шквал
Твоих обычных в каждом новом дне:
«Стыдись так ставить всякий раз вопрос!» –
И острый меч пронзил бы всё насквозь
Во мне и кровь оставил на тебе.
Сонет 37
Сейчас я тих, и ты всего не знаешь.
Открой глаза. На строки посмотри
На эти. В небеса потом взгляни, –
Меня летящим в облаке признаешь,
Ты боль сама мне часто причиняешь.
А мне с тобою мило искони.
Так божью волю лучше уясни, –
Узнаешь, что сама же учиняешь.
Я справедлив, как справедлива ты.
Возможно, нам пора разъединиться? –
Настолько не прочны уже мечты.
Мы не нарушим этим суеты,
В Эдеме и не вздумают сердиться,
И только с эхом будем мы на «ты».
Сонет 38
Не для меня, но, боже, для тебя
Её глава и этот ореол,
И это совершенство, и глагол,
И эти светы мягкие, скользя,
Плывут сквозь восхищённого меня
И мир, что от тебя произошёл.
Когда с меня потребуют обол,
Пусть музыка её звучит, пьяня.
В ней вера и светла, и глубока
Во всём, что и в душе, и наяву.
Течёт любви могучая река,
И я склоняюсь к ней и тем живу.
И ангела задумчивость легка:
«Как благодатен ты на сем пиру!»
Сонет 39
Любви секретов нам не лицезреть,
И ангел стережёт их не для всех.
Пусть знатоки дадут меня в ней сжечь,
Хотя бы для своих мирских утех.
Когда придётся завистям сгореть
И неудача выйдет в неуспех,
Узнáют все расположенья вех
И тоже захотят так умереть.
Любовь я зацелую, мёртв иль жив,
Её миндальный абрис милых глаз,
И в рай войду под сенью вечных ив,
И в тайники, где свет и божий глас,
Где будто целовал среди олив
Священный хлеб, Иисуса ощутив.
Сонет 40
Моя любовь уйдёт в страницы книг.
Она возьмёт с собою память лет,
Свеченье глаз любимой и обет
И тяжесть обновит моих вериг.
Изобразит художник-озорник
Разлёт её бровей и губ секрет
И разместит единственный портрет
Там, где его хранится золотник.
Но даже и не думай, чародей,
Улучшить красоту её тех дней
Или мой стих хоть как-то исказить,
Или представить, кто любил её.
Она одна – сокровище моё.
Весь мир не смог бы так её любить.
