(Alexey Karakovski)
Translation by Yana Kane, edited by Bruce Esrig
Переводчик: Яны Кане, редактор: Брюс Эсриг
Смерть Шамана
Последний раз я видел Шамана на Чистых прудах.
В тот день, как обычно, он был на работе —
он ведь вообще никогда не отдыхал.
Когда Шаман спал, он общался с духами,
а когда просыпался, разговаривал с птицами.
Он знал волшебное слово для муравья,
ползущего в пятнадцати метрах поодаль.
«Здравствуй, брат-муравей!» — «Здравствуй, брат-шаман!»
«Светлой дороги тебе!» — «И тебе светлого пути!»
Шаман не любил варганы, кобызы, горловое пение,
не выносил этнику и вообще любой мейнстрим.
У него был старый дешёвый Washburn
и маленький китайский комбик, которого еле хватало
на долгие, заунывные блюзовые импровизации,
смысла которых не понимал никто на Чистых прудах.
Иногда Шаману пытались давать денег.
Иногда Шаман сам раздавал деньги,
если думал, что они кому-то нужнее.
Еда и ночлег появлялись сами из ниоткуда.
«Общаясь с духами, странно быть человеком?», —
спрашивали Шамана — но он молчал в ответ.
Хрен знает, что там в конце концов произошло.
Говорят Шамана свинтили во время спецоперации ФСБ —
ну, той самой, когда после Александра Габышева
арестовали сразу всех шаманов — а то мало ли что.
А один старый хиппи из Норильска вроде бы видел,
как Шамана долго били сапогами по голове
и тащили за ноги по асфальту к автозаку,
но полиция и Росгвардия конечно, уверяют,
что ничего подобного никогда не смогло бы произойти,
и вообще об этом человеке они даже не слышали,
ведь у него не было ни паспорта, ни прописки,
и принять заявление, что Шаман пропал без вести,
они безусловно никак не смогут и не будут,
потому не существует инструкций, как искать человека,
которого с точки зрения закона нет и никогда не было,
и кстати, кто вы сами такие, и нет ли у вас судимости,
или доступа к гостайне, или родственников за границей,
а может быть вы в розыске или, не дай Бог, тоже шаман?
Предъявите документы! Пройдёмте! Что непонятного?
Клянусь, я никогда не поверю ни единому их слову.
Знаешь, вчера я виделся с нашим знакомым муравьём.
Он сказал, что в тот вечер видел своими глазами
дубинки, сапоги, автозак и мёртвое тело Шамана.
Я верю ему больше, чем Росгвардии и полиции.
Я буду ждать, когда Шаман вернётся.
Shaman’s Death
The last time I saw Shaman was at Clear Ponds Park.
That day he was working there as usual —
he never rested anyhow.
When Shaman slept, he communed with spirits,
and when he woke up, he conversed with birds.
He knew the magic greeting for the ant
who was crawling fifteen meters away.
«Hello, brother-ant!» — «Hello, brother-shaman!»
«Bright road to you!» — «And to you, a bright path!»
Shaman did not care for the mouth harp, the kobyz, or throat singing,
could not stand ethno-pop and all mainstream music.
He had a cheap old Washburn guitar,
along with a small amplifier made in China. It was barely sufficient
for the mournful blues improvisations,
the meaning of which no one at Clear Ponds could grasp.
From time to time someone would try to give Shaman money.
From time to time Shaman handed out money,
when he reckoned that another’s need was greater.
Food and lodging appeared for him out of nowhere.
“When communing with spirits, is it strange to be human?”
people used to ask Shaman, but he responded with silence.
In the end, who knows what the hell happened.
They say Shaman was swept up when the FSB came raiding —
well, that time, when, after Alexander Gabyshev,
they arrested all the shamans at once — just to be sure.
And one old hippie from Norilsk saw, or so they say,
how Shaman was kicked in the head with jackboots time and again,
how he was dragged by the feet along the asphalt to the paddy wagon.
But the police and the National Guard, of course, give assurances
that nothing like this could ever happen
and, moreover, they have not even heard of this person,
because he had neither a passport nor a residence permit.
So, there is no way for them to accept a statement
that Shaman is missing. They will do no such thing,
because there are no instructions on how to look for a person
who, from the point of view of the law, never existed to begin with.
And by the way, who are you, yourself, and do you have a criminal record,
or access to state secrets, or relatives abroad,
or maybe you are wanted… or, God forbid, could you also be a shaman?
Hand over your documents! Come along! What is it you don’t understand here?
I swear, I will never believe a single word I hear from them.
You know, yesterday I met with the ant, our old acquaintance.
He told me about what he saw with his own eyes that evening:
clubs, jackboots, paddy wagon and the dead body of Shaman.
I trust him more than the National Guard and the police.
I will wait for Shaman to come again.
Спираль Бруно
История идёт по спирали Бруно,
История ползёт по спирали Бруно,
Как будто боевая машина пехоты,
Как будто сплошная полоса вторжения!
История на своих магистральных точках,
История на своих воспалённых точках
Наматывает кровь, кишки и кожу,
Молящие пощады тонкие пальцы.
История набрасывается на прохожих,
История калечит всех без разбору,
Евреев, немцев, американцев,
Русских, белорусов и украинцев.
История уйдёт, оставив руины,
История уйдёт, оставив могилы,
Проросшие сквозь прутья ветки шиповника,
Торчащие из ям цветы одуванчика.
Когда-нибудь сюда вернутся жители,
Построят дома, будут что-то выращивать —
Скорее всего, новый виток истории,
Скорее всего, национальную гордость.
Чтоб снова завертеться спиралью Бруно,
Чтоб снова раскрутиться спиралью Бруно,
Вернуться в привычный для истории хаос,
Вернуться в привычную истории вечность!
Concertina wire
History spirals like concertina wire,
History crawls like coils of razor wire,
Like the battle machine of infantry
Pushing forward the line of incursion.
History arrives at its turning points,
History reaches its raw pain points,
Wraps itself in torn guts and arteries,
Crushes the thin fingers that beg for mercy.
History pounces upon passers-by,
History maims without being choosy.
Jews, Germans, Americans — all are fair game—
Russians, Belarusians, and Ukrainians.
History will go away, leaving ruins,
History will go away, leaving graveyards,
Wild roses sprouting through rusting iron,
Dandelions poking out of rocket craters.
Someday people will come back here,
Build houses, start something growing.
It’s likely: a new spiral of history.
It’s likely: new pride in their nation
That again will twirl like concertina wire,
That again will crawl like coils of razor wire,
Returning to history’s usual chaos,
Returning to history’s eternal motion!
Страна манекенов
Страна манекенов ходила на работу,
Страна манекенов зарабатывала деньги,
Страна манекенов запрещала аборты,
И у них рождались пластмассовые дети.
В заполненных автобусах те люди ездят,
У которых нет денег на «мерседесы»,
Они каждый день копят деньги на машины,
В этом, возможно, их смысл жизни.
Страна манекенов любила трахаться
И вешать изнасилованных прямо на улице,
В этом она видела прямую надобность,
Чтоб другим неповадно было,
Страна манекенов брила затылки,
Виски, подбородки, подмышки и члены,
Она плевалась кровью в реки
И слезами в растоптанные улицы.
Страна манекенов любила следить
За развитием гладиаторского боя,
Еще она любила жрать
И пить всю жизнь газированную воду,
Страна манекенов любила любить,
Но любить себя и своих манекенов,
А тех, кто не помещался в автобусы,
Увозили за город на грузовиках!
The mannequin country
The mannequin country went to work every morning,
The mannequin country made sure to make money,
The mannequin country outlawed abortions,
And plastic children were born to the mannequins.
The buses overflowed with all those people
Who couldn’t afford to get a Mercedes,
Each day they saved money to buy a car later;
Perhaps for them this was the meaning of life.
The mannequin country liked screwing and shafting
And gibbeting the raped in the streets and the squares—
It considered this practice essential
To serve as a warning, a caution to others.
The mannequin country shaved napes and temples,
Beards, armpits, and hairy privates.
It spat out blood right into its rivers,
Spat out tears into trampled streets.
The mannequin country liked to follow
The unfolding of gladiator battles,
It liked to gorge itself,
Guzzle carbonated water.
The mannequin country liked to like, to dote,
Only on itself and its own mannequins.
As for those who did not fit in the buses,
They were packed into trucks;
They’ve disappeared from the town!
Партия мёртвых
Это дорога к вечности,
Это дорога к святости,
Это дорога к молодости,
Это дорога к радости —
Вступайте в партию мёртвых,
Вступайте в партию мёртвых,
Вступайте в партию мёртвых,
Вступайте в партию мёртвых —
Кратчайший путь,
Кратчайший путь,
Кратчайший путь,
Кратчайший путь!
Россия будет великой,
Россия будет прекрасной,
Россия будет богатой,
Россия будет счастливой
Только в контексте космоса,
Только в контексте вечности,
Только в контексте нации,
Только в контексте памяти —
Кратчайший путь,
Кратчайший путь,
Кратчайший путь,
Кратчайший путь!
Красные энтузиасты,
Пилоты и космонавты,
Служба внешней разведки,
Госслужащие и дети,
Вступайте в партию мёртвых,
Вступайте в партию мёртвых,
Вступайте в партию мёртвых,
Вступайте в партию мёртвых —
Кратчайший путь,
Кратчайший путь,
Кратчайший путь,
Кратчайший путь!
The party of the dead
This is the road to eternity
This is the road to holiness
This is the road to youthfulness
This is the road to joyfulness
Join the party of the dead,
Join the party of the dead,
Join the party of the dead,
Join the party of the dead —
It is the path,
The shortest path,
The shortest path,
The shortest path!
Russia will have greatness,
Russia will have beauty,
Russia will be wealthy,
Russia will be happy
Only in the context of outer space
Only in the context of eternity
Only in the context of the nation
Only in the context of memory —
It is the path,
The shortest path,
The shortest path,
The shortest path!
Red enthusiasts,
Pilots and astronauts
Foreign Intelligence Service,
Civil servants and children,
Join the party of the dead,
Join the party of the dead,
Join the party of the dead,
Join the party of the dead —
It is the path,
The shortest path,
The shortest path,
The shortest path!
[königsberg / ещё одно посвящение ксении август]
уголок старой европы
временно оккупированный
советским союзом
советским наречием
с собором посередине
с панельками слева справа
снизу сверху сверху сверху
отчего я всё время думаю
о будапештском гетто
на железнодорожном вокзале
приезжающий поезд
прощание славянки
торжественно-то как
о немцах только по-русски
о литовцах только по-русски
о поляках только по-русски
о евреях только по-русски
обо всех мёртвых —
только, только по-русски
грохот трамвая без слов
небо над головой без слов
тёплое море без слов
со словами только твои стихи
милая
твои милые стихи —
на русском языке
как и всё здесь
но уже без советского
наречия
без советского
союза
[ königsberg / one more dedication to kseniya avgust ]
a small corner of old europe
temporarily occupied by conjunction
with the soviet union
by verbose soviet adverbs
the cathedral in the center
precast concrete blocks on the left right
below above above above
why do I keep thinking
of the budapest ghetto
at the railroad station
a train arrives to the strains of
farewell of slavianka
the war-time march so very solemn
about the germans—always in russian
the lithuanians— always in russian
the poles—always in russian
the jews—always in russian
about all the dead—
always, always in russian
the rumble of a tram is wordless
the sky overhead is wordless
the warm sea is wordless
only your poems hold words
my dear
your dear poems—
in the russian language
like everything else here
but already free of the soviet
verbiage
of the soviet
conjunction
*Translator’s note: Königsberg is the historic German and Prussian name of the city that was annexed by the Soviet Union in April 1945. It was renamed Kaliningrad. The city remains as part of Russia. Much of the city’s historic center was destroyed during WWII and the subsequent Soviet occupation. But its 14th century cathedral still stands, surrounded by “panel’ki”, the drab Soviet-era housing projects constructed of pre-fabricated concrete panels.
Алексей Караковский. Музыкант, поэт, прозаик (Москва, 1978). Живет в г. Щелково под Москвой. Создатель лит. журнала «Точки зрения», лидер рок-группы «Происшествие». Два десятка муз. альбомов, десяток книг (проза, поэзия, нон-фикшн). Публикации в: «Крещатик», «День и ночь», «Октябрь», «Смена», «Вопросы литературы» и др., и арт-Самиздате.
