Увидев на пороге комнаты парня с винтовкой, женщина тут же догадалась, что война за Независимость окончилась.
- А где он? - спросила она.
Парень сказал:
- Твой муж остался там…
- Остался?
- Остался!
- Там?
- На холмах, где большие валуны… - парень прикусил губу.
Женщина покачала головой и отошла к окну.
- На холмах?
- Легионеры забросали нас гранатами…
- Могила моего мужа на холмах?
- После гранат легионеров, там уже ничего не… Мы едва успели оттащить раненых…- парень надолго замолчал, но, заметив стоящую возле стены детскую коляску, заставил себя улыбнуться.
- Живите ещё! - сказал он, уходя.
Женщина отошла от окна лишь под утро, когда вдруг почувствовала, как её мозг раскалился от мучительно сверлящей мысли о том, что отныне она навсегда свяжет себя с тем, что осталось там, на холмах…
***
В один из весенних дней, когда земля под Иерусалимом подсохла, она взобралась на холмы не одна, как делала это обычно, а вместе с пятилетней девочкой. Та, весело перебегая от валуна к валуну, вдруг выкрикнула:
- Мамочка, может быть, это здесь?
- Может быть…- отозвалась женщина.
- А может, там?
- Может, там, - женщина шумно вздохнула, поправила на голове косынку и посмотрела туда, где над верхушками деревьев кружила большая чёрная птица.
В полдень девочка пожаловалась на усталость, и тогда они спустились с холмов на обочину дороги, чтобы дождаться пригородного автобуса в Иерусалим.
Водитель, открыв дверцы, спросил:
- Ну, что?
- Женщина опустила голову.
***
В один из летних дней девочка, прислонившись к самому большому валуну, сказала:
- Ты, мамочка, не знаешь…Ты каждый раз не знаешь…
Женщина пожала плечами.
- Сегодня ты опять не знаешь, да?
- Где-то здесь! - устало проговорила женщина.
- А может быть, там? - девочка махнула ручкой в сторону тех холмов, над которыми спешились белые облака.
Женщина посмотрела на дальние холмы и сказала:
- Может быть!
- У меня болят ножки! - пожаловалась девочка.
Женщина безвольно опустила руки.
- Мамочка, - сказала девочка, - на эти холмы, я больше не хочу.
***
В последующие полвека женщина взбиралась на холмы одна и, ласково трогая заросшие мхом валуны, жадно глотала воздух.
Безответная тишина.
Мысли всякие.
К концу дня женщина спускалась к обочине дороги.
- Ну, что? - спрашивал водитель пригородного автобуса.
***
Зимой мир становился мокрым, холодным, лишним.
Пустота.
Мертвенность.
Усталый мозг.
Усталые глаза.
По ночам женщина металась в постели, вызывая из памяти прошлого нежность.
И томилась верой.
И безверием.
Спать!
Уснуть!
Спать!
Уснуть!
Утром был новый день…
Новые глаза…
Новые холмы…
Новые боли в груди…
Прибегал внук, и тогда женщина читала ему книжки о войне за Независимость или рассказывала о дедушке, который там, на холмах, остался…
Однажды внук сказал:
- Мама считает, что теперь дедушку не найти…
- Мы найдём! - перебила женщина.
- Правда?
- Мы найдём!
Мальчик обнял бабушку и спросил:
- Это тогда, когда я стану взрослым?
- Быть взрослым торопиться не надо.
Женщина отошла к окну и, разглядывая сквозь размытые ночным дождём стёкла окон дальние холмы, молилась долго, жарко, честно.
Однажды сердце женщины разорвалось.
***
Став взрослым, внук отличался от своих сверстников лишь тем, что два раза в год – весной, когда земля под Иерусалимом подсыхала, и ранней осенью, когда спадала жара – он взбирался на дальние холмы и там подолгу бродил, внимательно вглядываясь в огромные валуны, покрытые густым наростом унылого мха.
___
Напечатано в журнале «Семь искусств» #1(38) январь 2013 — 7iskusstv.com/nomer.php?srce=38
Адрес оригиначальной публикации — 7iskusstv.com/2013/Nomer1/Landburg1.php
