В 2013 г. известный сибирский писатель, главный редактор литературно-художественного журнала «Алтай» Станислав Вторушин будет отмечать свой 75-летний юбилей. Вышедшее в самом конце 2012 г. трехтомное издание избранных произведений Вторушина* воспринимается, таким образом, как некое подведение итогов очередного периода в творчестве писателя. Итак, что же хотел сказать нам автор на протяжении последних 30 лет? Ведь именно в это время созданы произведения, вошедшие в трехтомник.
Писать о литературном творчестве Станислава Вторушина непросто. С одной стороны, Вторушин — активный участник литературного процесса на Алтае еще с конца 1960-х гг., и в настоящее время литературу региона уже невозможно полноценно представить без творчества этого писателя. С другой стороны, идиостиль С. В. Вторушина, абсолютной доминантой которого сознательно избран традиционный реализм, выглядит в настоящее время, пожалуй, несколько архаичным. Найдет ли своего читателя вышедшее недавно из печати трехтомное издание избранных произведений Станислава Вторушина, покажет время. Сейчас же необходимо оценить художественные достоинства произведений, вошедших в трехтомник.
Большая часть произведений трехтомного издания уже хорошо знакома почитателям творчества С. Вторушина: некоторые из них были опубликованы еще в самом начале 1990-х гг. (повесть «Последняя пристань», рассказы «Нелетная погода», «Сыновний поклон» и др.). В данном случае интересен принцип отбора материала (напомним, перед нами «избранное»!) и композиции трехтомника. По прочтении нетрудно убедиться, что произведения в каждом томе сгруппированы с точки зрения хронологии отражаемых в них событий, т. е. представляют собой плоды художественного осмысления писателем той или иной исторической эпохи. Причем автором выбраны знаковые эпохи для нашей страны: 1918 г. и начало коллективизации, 1970—1990-е и, наконец, 2000-е гг. Не знаю, намеренно ли так получилось, но каждый из трех томов издания имеет свой цвет обложки: черный — первый том, синий — второй и коричневый — третий. Подобное оформительское решение, как ни странно, может стать ключом к интерпретации авторского замысла, по-новому открыть для читателя старые произведения С. Вторушина.
Черное время
В первый том издания вошли роман «Литерный на Голгофу» и повесть «Последняя пристань». Эти произведения хорошо знакомы читателю, и их объединение в рамках одного тома, очевидно, служит цели осмысления автором картины жизни России конца 1910-х — начала 1920-х гг. И картина эта нарисована С. Вторушиным в черных тонах. Поистине черное время в истории нашей страны, когда враз рухнули многовековые культурные традиции, устои веры, морали, и лишенный их русский человек стал послушным рабом новых идеологий.
Повесть «Последняя пристань» была опубликована в далеком 1991 году. Еще были живы СССР и советская идеология, хотя и давшая глубокую трещину. Время создания повести объясняет некоторую робость С. Вторушина в художественном осмыслении проблемы коллективизации. Главный герой повести Евдоким Канунников не принимает создание колхоза в родном селе. Его крестьянская сущность противится приходу в село людей, далеких от земли (чекистов и партийцев), обобществлению скота и инвентаря. Вместе с женой он уехал из села и поселился в брошенном домике на берегу Чалыша (читай: Чарыша — т. е. повесть написана на алтайском материале), став, таким образом, единоличником. С помощью труда и смекалки преодолевая сложные бытовые и природные условия, Евдоким укрепляет свое хозяйство. Живет он лучше, чем крестьяне в соседнем колхозе, однако со временем Канунников начинает осознавать, что он остался в изоляции, чувствует возникшее к нему отчуждение и даже враждебность со стороны колхозников. Волей судьбы он становится бакенщиком в пароходстве, что позволяет ему и жить единолично, и не бояться выселения с колхозной земли. Но в финале повести герой погибает от кулацкой пули, спасая от крушения баржу с зерном и трактором для колхоза, которую враги советской власти, передвинув на фарватере вешку Канунникова, хотели пустить на мель. Решение — банальное, в духе многочисленных произведений соцреализма о коллективизации (говоря языком Шукшина, автор «подмахнул парню геройский поступок»). В наше время такое осмысление событий 1920—1930-х уже неактуально, поверхностно и однобоко. Негативные аспекты коллективизации в повести лишь намечены, неразвиты, а общий тезис автора, который можно выразить формулой «отсидеться в стороне от коллективизации невозможно» — представляет собой трюизм, идущий еще от «Поднятой целины» М. Шолохова. Наверное, в 1991 г. повесть заставляла задуматься о трагедии переустройства русской деревни, а сейчас, к сожалению, — это лишь холостой выстрел.
Более интересен, на наш взгляд, роман «Литерный на Голгофу». В 2009 г. эта книга стала лауреатом 3-го Международного конкурса детской и юношеской литературы имени А. Н. Толстого. Если подходить к произведению с исторической точки зрения (что многие и делают), то в романе С. Вторушина современный читатель вряд ли обнаружит для себя что-то новое с фактической точки зрения. Особенно если он читал книгу Н. А. Соколова «Убийство царской семьи», на которую в свою очередь, скорее всего, опирался и С. Вторушин. Более того, там, где писатель отступает от книги Соколова, дает волю воображению, пытается оживить контуры событий — там профессиональный историк увидит целый ряд фактических ошибок. Так, в речи Николая II упоминается город «Батуми» (до 1936 г. назывался «Батум»); о германском императоре Вильгельме царь замечает: «Он вероломно напал на Россию» (здесь С. Вторушин явно спроецировал события 1941 г. на Первую мировую войну, когда война России была объявлена официально, при этом русские войска первыми вторглись на территорию Восточной Пруссии); у моста через Иртыш «наводила свой черный устрашающий ствол на проходящие мимо поезда двенадцатидюймовая пушка» (чего быть просто не могло: калибр в 12 дюймов (305 мм) имели главные орудия броненосца. Весило такое орудие около 100 тонн и на суше использоваться не могло. Автор, очевидно, имеет в виду 12-сантиметровое орудие. Орудия такого калибра (морские) иногда устанавливались на бронепоезда, а 122-миллиметровые гаубицы состояли на вооружении полевой артиллерии) и т. п. Предпринятая С. Вторушиным попытка исторической реконструкции личности советского комиссара Яковлева и мотивов его поведения на деле оборачивается попыткой создания альтернативной истории: предположение о желании Яковлева спасти императора пока документальных подтверждений не получило.
Роман сложен в жанровом отношении. Хотя перед нами литературная обработка исторических событий, связанных с казнью семьи последнего русского императора, заметим: «Литерный на Голгофу» — не столько исторический роман, сколько психологическая драма. Начиная с первых страниц, автор пытается разобраться в причинах революции и, как следствие, в причинах жестокой, поистине изуверской расправы над последним русским царем, его семьей и приближенными. Но ход истории показан не отстраненно, а сквозь призму личности героев романа: Николая II, комиссара Яковлева, полковника Кобылинского, Голощекина и др. Одно из главных достоинств романа Станислава Вторушина заключается в попытке представить то, что по понятным причинам не попало в материалы расследования белогвардейского следователя Соколова: психологические портреты жертв и их убийц. При этом моральные, нравственные качества Николая и членов его семьи оказываются несоизмеримо выше, чем духовная сущность чекистов. Гибель царя предсказуема, потому что дух его не сломлен, и уже это само по себе пугает и екатеринбургских чекистов, и московских вождей революции. Автор смог создать в романе эмоциональное напряжение, которое, конечно же, находит выход в читательском сочувствии последнему русскому царю. Финальные сцены романа, по сути, представляют собой мартиролог, в котором описаны принятые царской семьей мучения. И здесь роман по жанровым признакам напоминает жития святых.
В целом же произведения первого тома рождают у читателя чувство непоправимой и роковой исторической ошибки, которая не могла не отразиться на жизни нашей страны через многие десятилетия спустя.
За синей птицей
Во второй том избранных произведений С. Вторушина вошли роман «Еще один день» и повесть «Леший». Главная тема, объединяющая данные произведения — освоение месторождений сибирской нефти в 1970-е гг. и их судьба в 1990-е. Драгоценная нефть, словно синяя птица, несла надежду на процветание и укрепление мощи государства. «Романтика нехоженых троп», энтузиазм и самоотверженность геологов — тех, кто открывал месторождения «черного золота», и жажда наживы, власть денег и цинизм тех, кому эти месторождения достались в постсоветскую эпоху — вот нравственные полюсы второго тома издания.
«Еще один день» — новая редакция романа «Средь бела дня», опубликованного еще в 90-е гг. Как и «Литерный на Голгофу», этот роман писателя в жанровом отношении можно сравнить с матрешкой. На первый взгляд перед нами типичный производственный роман, подобный «Битве в пути» Г. Николаевой, «Первой просеке» А. Грачева или «Не хлебом единым» В. Дудинцева — жанр, еще широко распространенный в 1970-е гг., т. е. в то время, когда происходит и действие романа Вторушина. Главный герой — геолог Роман Остудин по «зову севера» приезжает в Сибирь и становится начальником нефтеразведочной экспедиции в пос. Таёжный. Задача экспедиции — поиск месторождений нефти в районах, указанных геофизиками. Производственные и бытовые будни начальника экспедиции, его «вживление» в коллектив, налаживание контактов с сослуживцами, организация буровых работ, противостояние райкомовским работникам, которых интересуют лишь количественные показатели, а не фактические результаты — все это составляет основную сюжетную линию романа. Эта основная производственная линия дополняется вспомогательной: «труды и дни» молодой журналистки Татьяны Ростовцевой. Как и в классическом производственном романе, есть здесь и любовная линия, и любовный треугольник (Татьяна Ростовцева — Андрей Рощупкин — Роман Остудин), который разрешается в духе соцреализма: Ростовцева прощает мужу измены, прекращает отношения с Остудиным, а в финале романа мы узнаем, что Татьяна и Андрей ждут ребенка. Однако любовная линия эта явно недоработана, далеко не всегда психологически убедительна. Так, окончательное примирение Татьяны и Андрея происходит после аварии вертолета Кондратьева, товарища Андрея по работе. Страх за мужа заставляет Таню забыть нанесенные ей обиды. Но ведь Рощупкин — летчик, давно работающий на севере, неужели о ежедневном риске в его профессии чуткая и умная Татьяна догадалась лишь спустя много лет после свадьбы? Странно и то, что Татьяна Ростовцева не расстается со своей девичьей фамилией на протяжении всего романа, даже уже будучи замужем, и автор никак не обговаривает этот нюанс. Досадное упущение?
Живые зарисовки людей, нравов и природы Севера, реалистичность описания труда геологов и буровиков, точные детали журналистской работы — все это, без сомнения, результат личных наблюдений Станислава Вторушина, многие годы проработавшего корреспондентом томской газеты «Красное знамя», а затем и «Правды». В областном городе Среднесибирске мы узнаем черты Томска и Тюмени, а в райцентре Андреевское угадывается будущий город нефтяников Стрежевой. Даже свою любовь к рыбалке автор передал секретарю райкома Казаркину и Андрею Рощупкину, а на симпатии последнего к моравскому вину (кстати, редкому в СССР) не могла не повлиять любовь к Чехии самого автора. Автобиографические мотивы в произведении рождают при знакомстве с ним живые впечатления и, безусловно, украшают роман.
Вернемся теперь к «жанровой матрешке». За хорошо знакомым фасадом производственного романа Вторушиным, начиная с первых страниц, постепенно строится здание романа социального. Уже в прологе мы встречаем Остудина, везущего в Таежный гроб с телом убитого в Афганистане Саши Кузьмина — сына своего заместителя. Так постепенно в произведение входит мотив социальных и идеологических противоречий, нараставших в позднем СССР. Двойная мораль партийного руководства слишком очевидна для простых граждан, молодежь не верит в идеалы коммунизма, закостеневшие методы организации и управления стопорят развитие производства даже в такой важной сфере как нефтедобыча, средства от продажи нефти и газа идут на непонятную войну в Афганистане… Ощущение близкого кризиса в стране красной нитью проходит по канве романа. Социально-политическое звучание романа усилено его близостью более ранним произведениям писателя. Так эпизод встречи Остудина с престарелым графом Одинцовым, возвращающимся из Надыма в «Петроград» после многих лет ссылки, вновь заставляет нас вспомнить роман «Литерный на Голгофу»: граф рассказывает Остудину об обстоятельствах расстрела царской семьи и даже дарит на память фотографию семейства последнего русского императора. Жестокость этого преступления заставляет Остудина задуматься о справедливости советского строя. Разговор Остудина с начальником ОРСа экспедиции Соломончиком, в котором тот предлагает утаить от государства реальные запасы нефтяного месторождения, с тем, чтобы продать истинную информацию позже, «когда месторождения для разработки смогут приобретать отдельные люди», конечно, отсылает к находящейся в этом же томе повести «Леший» (2002) и вновь ставит перед читателем вопрос о том, как нефтяные запасы оказались в «лихие девяностые» в частных руках. Тема разворовывания государственных предприятий и их бессовестной эксплуатации в интересах одного лица поднимается автором и в романе «Посланец» (2011), вошедшем в третий том данного издания. Подобная многовекторная перекличка обеспечивает смысловую связь произведений трехтомника, задает общую тональность их восприятия читателем.
В целом, несмотря на ряд недочетов, роман «Еще один день» можно назвать творческой удачей Станислава Вторушина.
Коричневое настроение
В третий том избранных работ С. Вторушина вошли роман «Посланец», повесть «Конвой», 17 рассказов разных лет и подборка из четырех великолепных эссе «Лики друзей». На наш взгляд, наиболее интересными и, как это ни странно, эмоционально взаимодополняющими друг друга являются роман «Посланец» и цикл «Лики друзей».
«Посланец» — еще один роман-матрешка С. Вторушина. Внешняя сюжетная канва, казалось бы, говорит о том, что перед нами обычный детективный или авантюрно-приключенческий роман. Главный герой — капитан Беспалов, возвратившись после ранения с Чеченской войны, встречается в своем родном селе, а потом и в областном городе с засильем мафии, которой руководят выходцы с Кавказа, бывшие чеченские боевики. Беспалов узнает, что через банк «Доверие», принадлежащий главарю кавказской мафии Мусе Джабраилову, боевики отмывают деньги и финансируют террористические операции. Видя безразличие милиции, Беспалов из числа своих сослуживцев сколачивает группу единомышленников, тщательно планирует и осуществляет ограбление банка, а затем ликвидирует Джабраилова и его подручных. На вырученные деньги народные мстители решают возродить заброшенную деревню Светлая.
Нетрудно заметить, что в этом авантюрно-приключенческом романе С. Вторушина скрыт роман социально-политический. Автор ставит перед читателем вопросы: каким образом природные богатства России, ее промышленные предприятия, финансы и торговля оказались в руках этнических преступных группировок? Почему власть не препятствует этому? Доколе русский народ будет мириться с подобным положением дел? Вопросы острые, безусловно, актуальные, а возможно, и провокационные. Вторушин в романе предлагает свое, довольно смелое решение этих «проклятых» вопросов: настоящий посланец судьбы, Робин Гуд нового времени — капитан Беспалов восстановил поруганную справедливость. Но открытым остается другой вопрос: найдется ли такой человек в реальной жизни?
Цикл эссе «Лики друзей» включает четыре произведения, каждое из которых посвящено известному деятелю культуры, связанному своей судьбой с родным для С. Вторушина Алтаем: священнику о. Михаилу (Капранову), поэтам Л. Мерзликину, Н. Рубцову, В. Башунову. Все они так или иначе оставили свой след в жизни Станислава Вторушина. Эссе пронизаны тончайшим лиризмом, любовью и глубоким уважением автора к своим героям. Интересны они и с биографической точки зрения, по-новому раскрывая грани их таланта и души. Каждый из них, безусловно, представляет собой образец русского интеллигента конца ХХ века, тонко чувствующего красоту и боль нашей эпохи. Рефреном звучащие в эссе «Батюшка» слова о. Михаила: «Но русские поднимутся с колен!» — на смысловом уровне связывают воедино произведения третьего тома и вселяют в читателя надежду на лучшее будущее России.
В заключение хотелось бы сказать несколько слов о языке литературных произведений Станислава Вторушина. Язык вторушинской прозы достаточно совершенен, точен, не перегружен образами, метафорами, не отвлекает от сюжета. Как опытному журналисту ему особенно удаются диалоги, он умеет несколькими фразами, вложенными в уста персонажа, нарисовать его психологический портрет. Как и для других писателей еще старой, советской школы, для Вторушина внимание к языку — один из приоритетов творчества, что, к сожалению, отнюдь не характерно для представителей молодой поросли литературы Алтая.
