АНАТОЛИЙ КРИЧЕВЕЦ
БУДТО К НЕБУ МОСТОМ
Стихи
* * *
Вечер. Сделанное – сделано
Из-под двери тянет холодом
На столе свеча горелая
За окном пальба и всполохи
Праздник. Проводы столетия
День рождения распятого
Обещавшего спасение
Правому и виноватому
Вечер. Сделанное – сделано
Пересчитано и взвешено
На судье одежды белые
И двенадцать крыл трепещущих
Кто свои полвека маялся
Долей слишком человеческой
На ночь глядя не раскаяться –
Неумно и опрометчиво
Вечер. Сделанное – сделано
И прописано в историю
Из-под двери звезды мелкие
Разлетаются по комнате
Это ли благословение?
Господи, твоя фантазия!
Оставаясь при сомнении –
Точка. Сказанное сказано
* * *
О. Седаковой
Голубой строкой пролетает
Знак небесного препинанья,
Запятая, серая птица,
Не старайся, лучше не скажешь.
Слева – прошлое голубое,
Справа – синяя неизвестность,
И летит, летит запятая
По колонкам слепого текста,
По дорогам слепого рока,
Меж несказанными словами,
В глубине осеннего неба.
КРИЧЕВЕЦ Анатолий Николаевич – поэт. Печатался в журналах «Арион», «Крещатик» и других. Живет в Москве.
© Кричевец А. Н., 2012
Но угадываешь иное,
Бесконечно синей и глубже,
Несравненно небесней небо,
Где другие летают птицы,
Где живет великий читатель,
Что ни скажешь, знает заране.
Я кричу – Осанна! Осанна!
А в ответ ни звука, ни знака.
Я кричу – привет, запятая,
А она летит-пролетает,
Растворяется, ускользает
В глубине осеннего неба.
* * *
Кто подвесил, тот и обрежет нить.
А пока мой добрый ноябрь засыпает снегом
Улицы, желтые листья, скамейки и фонари,
Землю мою мешая с моим же небом.
А пока мой автобус топчет ночной асфальт,
Слякоть из-под колес выплескивая на обочины,
Я же вытянул ноги и полузакрыл глаза:
Воля твоя, режь, коли хочется.
Славно! До дому еще пятнадцать минут,
Теплый аквариум без остановки катит.
Вы говорите, выйти, добавить еще одну?
Я от друзей, мне на сегодня хватит.
Я от друзей, а за окном снегопад
Белые шапки накручивает на прохожих,
Где-то готовят пули, которые пролетят.
И те, что не пролетят, тоже.
Саттори входит через переднюю дверь
С палкой-клюкой, а в глазах сияние.
Моя остановка. Auf Wiedersehen!
Поворачиваюсь и выхожу через заднюю.
* * *
Вот известная загадка Сфинкса:
Поле перейти совсем недолго.
Поутру выходишь на тропинку,
Где хлопочет божая коровка
В черно-красном лаковом мундире,
И веселый ветер напевает.
Все загадочней загадка Сфинкса:
В середине дня походкой твердой,
С голубыми розами подмышкой
Ищешь, где удача улыбнется,
И веселый ветер подгоняет.
Наконец загадка из загадок:
Ты один спускаешься под горку,
Где луна и лодочная пристань,
А веселый ветер шепчет браво.
Вот и вся загадка, что за диво.
Не забудь же пятачок за щеку,
И приветы всем, кого увидишь.
* * *
Дымка, мягкое солнце, какой-то берег
Тихое озеро или пожалуй море
Сладкий запах сосны и цветущего вереска
Вместе с горьким – водорослей и соли
Корни, гладко отбеленные прибоем
Птица с красным носом и в черном фраке
Еле заметные волны мокрой губою
Лижут ноги, как ласковые собаки
И не важно, ждешь ли ты приговора
Лодки рыбацкой или самóй смерти
Дымка, солнце, не важно какое море
Сладкий запах сосны и цветущий вереск
* * *
Анатолию Кричевцу – пароходу и трамваю
Маленький такой кораблик
Смесь мазута и железа
Эдакий смешной кораблик
С мачтой, флагом и трубой
Называется кораблик
Александр Неизвестный
Он и вправду совершенно
Неизвестно кто такой
Зыбь холодная теснится
Новорожденные льдинки
Намерзают на канатах
Но плывет себе вперед
Александр Неизвестный
Совершенно неизвестный
Никому на целом свете
Человек и пароход
Может быть и я когда-то
В белом платье из железа
Вверх по Яузе проеду
Музицируя гудком
Пароходочеловеком
Проплыву по тихой речке
Мимо сталинской высотки
Под Астаховским мостом
Или может быть трамваем
По Покровскому бульвару
Мимо дома, мимо школы
С переливчатым звонком
Только имя не пишите
На трамвае-пароходе
Те в лицо меня узнают
А другие ни при чем
* * *
Снег музыкально поскрипывает под ногами
Утро, безлюдные улицы. Новый год
Перемахнув Кордильеры и океаны
Замыкает свой нулевой виток
У антиподов еще трещат фейерверки
В темных лагунах морские звезды горят
А по Москве поземка, утренний ветер
Наискось пересекает Охотный Ряд
Улицу пересекает и день январский
Пересекает площадь, февраль и март
Солнце, Вербное Воскресенье, Пасху
Сизые тучи, Троицу, гром и град
Эхо еще звучит, фейерверка плети
Не долетели еще до тела земли –
Хляби осенние пересекает ветер
Гонит поземку по снегу новой зимы
И говорит: поздравляю вас с Новым годом!
С неуспеваньем даже глазом моргнуть!
Все ж веселитесь – в меру, – пока вы молоды
И не грустите – слишком, – кончая путь.
Философ в метро
Колеса колотят по рельсам, колотят по рельсам
Вагоны летят по тоннелю, летят по тоннелю
Какая-то книга раскрыта, лежит на коленях
Как будто бы крылья раскинула пестрая птица
Какая-то заумь, наверное, Кант или Ницше
Тяжелая поступь, немецкие трудные мысли
А ветер небрежно листает и треплет страницы
Как будто бы листья на древе, как будто бы листья
Какие-то женщины, мягкость округлых движений –
А время уходит так просто, как выдох из горла
И книга раскрыта – ты чувствуешь легкое жженье
Как будто бы сверлят макушку эфирные свёрла
И снова колеса – по стрелкам ударное соло
И снова моторы – завыли железные скрипки
И все это будто бы мчится в железной коробке,
Но если вглядеться,
пред ликом
лежит неподвижно
Колеса колотят по рельсам.
колотят по рельсам.
Вагоны летят по тоннелю.
летят по тоннелю.
Какая-то книга раскрыта.
лежит на коленях
Как будто бы время застыло.
как будто бы время.
* * *
Счастлив, кто падает вниз головой
В. Ходасевич
Хорошо устать от жизни,
От исполненного долга,
От любови вдохновенной,
От лесов, полей и рек,
От объятий и наитий,
От глухих болот за Волгой,
От Толстого с Достоевским,
От эклиптик и планет
Хорошо устать от счастья,
Полусчастья и несчастья,
Путать драму и рекламу,
Утешение и боль,
И решению неравенств
На сложенье с вычитаньем
Предпочесть иную радость:
Умножение на ноль.
Из Романа Сладкопевца
Я нынче свободен, поверь, как залетная птица.
Судьба благосклонна, а я благодарен без меры.
И вот, после дельного дня в ожидании ночи
Могу написать письмецо улетевшему другу,
А хочешь – на флейте сыграю волшебную песню,
А хочешь – открою глубокую ясную книгу,
И все после дельного дня в наступающей ночи,
И все с благодарностью – слава Те, господи Отче!
А что там у вас за сплошной полуночной границей?
Какие вершите дела и какие досуги?
А есть ли у вас непрерывно текущее время?
Но нет, не старайся, ответ все равно непонятен –
Ведь я до сих пор еще плотный, практичный, разумный,
А ты навсегда превосходишь и плотность и разум.
Небренная радость твоя неохватна словами.
Но жалко и нашу земную негромкую радость.
