Пожарная безопасность
Берлин, 2013. Весна
- Вопросы есть?
Пожилой усатый пожарник спросил, как положено, согласно протоколу. Спросил и похолодел: над унылыми головами взвились, как штандарты боевых знамен, бледные офисные кисти. Эдак можно и поесть не успеть...
- Извините, я насчет тряпочки, застенчиво начала полная дама.
- Пардон?
- Ну, как же, Вы изволили говорить, что при пожаре надо намочить на голове тряпочку и ползти.
- Сначала намочить, потом на голову, - поправили даму сослуживцы.
- Это детали, - обиделась дама.
- В деталях вся суть, - поправили сослуживцы.
- Не сбивайте ее. Тут главное – ползти, - вступился начальник.
- Да, ползти – это хорошо, - согласился пожарник.
- Хорошо? – взвился парень слева. А если пол горит?
- Тогда, конечно, нельзя, – сказал пожарник.
- Так ползти или не ползти? Вы сами не знаете, что советуете, - сказал парень.
- Я знаю, – обиделся пожарник.
- Знаете, но не говорите?- закричали сзади.
- Это как с 11 сентября, я читал в интернете... – начал высокий блондин.
- Извините, давайте не нарушать порядка. Вот, господин пожарник сказал ползти,- прервал начальник.
- Ползти, – подтвердил пожарник.
- Вот и я к тому, что как ползти с тряпкой на голове? Ничего же не будет видно.
- И туалет у нас в конце коридора, - сказала девушка в очках.
- При чем здесь туалет? - спросил другой парень.
- Как при чем? В туалете вода, а если коридор горит... - обиделась девушка в очках.
- Тогда в коридор не надо, сказал пожарник.
- А тряпочка? Где тогда ее мочить? – заволновалась дама.
- Свою надо иметь, – зашипел на даму первый парень.
- Мокрую? – не поверила дама.
- A что? Положить ее в баночку с водой на столе... - протянул господин постарше.
- А если человек вышел? - спросила девушка без очков.
- Куда вышел? - спросила секретарша.
- Выходить не положено, - сказал начальник.
- В туалет. Может человек в этой стране выйти в туалет? - возмутился молодой лысый в очках.
- Ну, Вы-то туда только и бегаете по сто раз на дню, - заметила секретарша.
- А Вы, что, считаете? – огрызнулся молодой лысый в очках.
- Считаю, - ответила секретарша.
- В туалет можно! - закричали все.
- В туалет можно, - подтвердил начальник.
- Вот, человек вышел в туалет, а тут пожар! – продолжила девушка без очков.
- И коридор горит, - сказал второй парень.
- Как тогда достать тряпочку со стола? - сказала дама.
- Так в туалете же есть вода, - сказал пожарник.
- Но нет тряпочки! - подняла палец дама.
- Тогда повесить! - закричал молодой лысый в очках.
- В каком смысле? - насторожился пожарник.
- На себе носить! – сказал тот, что постарше.
- Мокрую? - опять не поверила дама.
- Не понял? – прошептал пожарник.
- Что тут непонятного?- озлился молодой лысый в очках. Фирма обязуется обеспечить весь персонал нательными контейнерами для хранения противопожарных тряпок. Запишите в протокол рекомендацию господина пожарника.
- Я этого не рекомендовал. - Да уж, от Вас дождешься... - вздохнула дама.
- Я, кстати, читал в интернете... - сказал высокий блондин.
- Вы, главное, пожалуйста, не волнуйтесь, примирительно завел пожарник, пожары в Берлине бывают, в принципе, нечасто.
- Что значит нечасто? - закричали слева.
- Что значит в принципе? - закричали справа.
- На моем опыте... - начал, было, пожарник.
- Это не ответ!
- Он уходит от ответа!
- Он скрывает.
- От нас скрывают!
- Я так и знал, сказал первый парень.
- Ему дали соответствующие инструкции, - сказал второй парень.
- Я читал в интернете... - сказал высокий блондин.
- Нет, что Вы, - испугался пожарник.
- Статистику! - потребовали из задних рядов.
- Точных цифр у меня нет...
- Может, у вас и воды нет?
Наступила тяжелая пауза. Пожарник поймал себя на том, что ищет глазами запасный выход. Офис шел в наступление.
- Сколько времени едет пожарная команда?
- 5-8 минут.
- Так быстро? - сказал начальник.
- Так долго? - сказал молодой лысый в очках.
- Безобразие! - сказала дама.
- А сколько надо, чтобы сгореть? - впился в пожарника первый парень.
- Как? - не понял пожарник.
- Дотла! - взвыл парень.
- Это зависит...
- От чего зависит?
- От массы тела?
- Все зависит...
- У вас все зависит!
С пожарника лил пот. На него было страшно смотреть. В зловещей тишине были слышны только шуршание пакета с его непочатыми бутербродами, урчание голодных офисных желудков, и еще один, слегка посвистывающий, нежный звук, доносящийся из глубины конторы. Там, в углу, положив на компьютерный стол курчавую голову, безмятежно посапывал единственный иностранец. Он еще плохо знал язык, а после плотного обеда его совсем разморило.
Служащие обступили спящего. Пожарник исчез.
- Он же все пропустил! - сказала девушка без очков.
- Я сделал конспект, - сказал лысый в очках.
- А все-таки, как же я увижу, куда ползти, когда горит коридор, нет тряпочки, а я в туалете? - спросила дама.
Счастье
У нас под домом, в паршивом квартирном комплексе, засел кот. Как он туда попал, неизвестно, но ни менеджеру, ни хозяевам достать или выманить его оттуда не удавалось. Звериную зондеркоманду вызывали раза четыре. Те приезжали, совали крюки, соблазняли мясом, ничего. Вопит, но не вылезает. Застрял, что ли? Под вопли кота прошла неделя. Выпал и не растаял снег. «Замерзнет», сказал менеджер. Непременно замерзнет, сказали все. A мне сон приснился. Что пришла весна, я гуляю в лесочке около нашего паршивого комплекса и натыкаюсь на полосатую тряпочку. Натыкаюсь, наклоняюсь и обнаруживаю, что тряпочка эта – останки кота, вынесенные веселыми весенними ручейками из-под дома. Сон такой.
И вот теперь я встаю, надеваю на ночнушку куртку, на босые ноги валенки, и иду в темноту и собачий холод. Не видно ни хрена, скользко страшно, и непонятно, где засел этот придурок. Зову американского кота, за неимением лучшего, кися, кися. Тишина. Кися молчит. Может, замерз уже? Кися, кися. Нет, слышу, совсем охрипшие звуки из-под дома со стороны леса. Иду, дура, идиотка, больше всех надо, пару раз проваливаюсь в еще рыхлый, осенний снег, мрак полный, фонарик маленький, в паршивом комплексе спят все, кроме меня и кота. От злости на себя выступают слезы, но я ложусь на живот и ползу под дом, насколько позволяет моя конституция. Конституция позволяет застрять на уровне крыльца. Голова и плечи под домом, ноги наружу, живот в ледяной луже, валенки загребли снег: кися, кися. Кися хрипит, а на свет фонарика из темноты вылупляются два безумных глаза. Вот он, зараза. Главное, не спугнуть. Замираю. В валенках мягко тает снег. Балда, вкрадчиво говорю я коту, ты знаешь, что с тобой будет? Подробно, снова и снова, как очень маленьким и очень старым, описываю коту его весеннее будущее, объясняю, что не уйду, ни за что не уйду, пока он не вылезет. Главное, как с угасающим больным в скорой помощи, говорить, говорить, не упуская, не отпуская пациента ни на секунду. И я говорю, говорю, рука с фонариком немеет, дрожит, кренится, ночнушка прилипает, примерзает ко льду на дне лужи, ноги свело, а кот без движения таращится на меня из темноты.
И тут он подвинулся мне навстречу. Тихонечко, чуть-чуть, совсем капельку, но потом еще, и еще. Промахнуться теперь нельзя, иначе спугнешь, и все пропало. А у меня моторика мимо, с детства, я же ни поймать, ни бросить, про попасть я уж не говорю. Эту мысль я не успеваю додумать, потому что, как бы отделившись от безмоторного тела под крыльцом, моя рука коброй выбрасывается вперед и молниеносно хватает котовую лапу в самый подходящий, в идеальный, в умопомрачительно точный момент. Схватив, вцепившись намертво, насмерть, выволакиваю наружу действительно оказавшегося полосатым исполинского кота. Ничего подобного даже в Америке видеть не приходилось: до недельного похудения под домом он весил, наверное, килограмм пятнадцать. Котище сразу обмяк, сдался и провис у меня в руках. Мокрая, околевшая, вываленная в том, что скопилось под крыльцом паршивого квартирного комплекса, но победно держа кота перед собой, я направилась в квартиру менеджера. У самой менеджеровской двери кот вдруг резко вытянулся и перевернулся у меня в руках. Я испугалась, но он не вырвался, а, наоборот, судорожно прижался всем телом к моей мокрой холодной куртке. Я инстинктивно подхватила его, и он, обхватив мою шею огромными лапами, уткнул свою лобастую тигриную морду мне в лицо. Дрожа и тихо всхлипывая, он тыкал и тыкал своим горячечным сухим носом мне в щеки, глаза и подбородок, возил царапучим языком по носу, лбу и волосам ... Мы стояли с ним так, кажется, довольно долго, и мне показалось, что менеджер сам открыл нам дверь. Кота забрали. Хозяева горячо благодарили менеджера. A я узнала, что такое счастье.
Напечатано в журнале «Семь искусств» #7(44) июнь 2013
7iskusstv.com/nomer.php?srce=44
Адрес оригинальной публикации — 7iskusstv.com/2013/Nomer7/Matusevich1.php
