Сказка для маленьких
1. Ножки
Жили-были в лесу три неразлучных друга: Сороконожка, Улитка и маленький земляной Червячок.
Сороконожка всегда занималась двумя делами сразу: что-нибудь жевала и постоянно озабоченно пересчитывала свои ножки. Хорошо получалось у неё только до двадцати двух, а дальше она начинала сбиваться и всё начинала снова.
Улитка была самой красивой среди них и знала об этом. Она моментально краснела рожками, стоило ей подумать о своей красоте.
Червячок был простым парнем, невзрачным, но прекрасным душою. К тому же он был тайно влюблён в Улитку.
Они замечательно проводили время вместе. Червячок был самым шустрым затейником в компании. Однажды он предложил приятельницам покататься с горки. Недолго думая, он свернул своё гибкое тельце колечком — и покатился! Улитка элегантно втянула рожки, раскачала свой домик и тоже понеслась с горы. Сороконожка попыталась было последовать за товарищами, но толстая зеленоватая тушка не слушалась её, не желая скручиваться колечком, а ножки беспомощно болтались в воздухе. Она кряхтела, пыхтела, приговаривала: «Фу-ты, ну-ты, ножки гнуты»,— но ни ножки, ни тельце не желали гнуться. Помучившись, она решила подкрепиться листочком и пересчитать свои ножки — проверить заодно, всё ли с ними в порядке.
Улитка и Червячок стали над ней подсмеиваться.
— Сороконожка, неужели ты думаешь, что если бы с какой-то из твоих ножек что-то случилось, ты бы это не почувствовала? — насмехались приятели.
— Не мешайте, из-за вас я не досчиталась одной конечности,— озабоченно бормотала Сороконожка.— Почему тридцать девять? Ну вот, опять надо снова начинать...
— Так ты не посчитала ту, которой держишь листочек! — догадался Червячок.
Они с Улиткой переглянулись и захихикали.
Сороконожка строго посмотрела на них и пробурчала:
— Ног нет — и забот нет. Слизняки несчастные.
А ведь действительно — ни у червяка, ни у улитки ног-то нет!
Вы никогда не задумывались, как несправедливо распределяются ножки: у кого две ноги, у кого — четыре, у кого — сорок, а у кого — ноль, то есть нисколько?
2. Счастливчик
Червячковая жизнь, как, впрочем, и улиточная, и сороконожья, весьма короткая, но бывают случаи, которые предвидеть нельзя и которые могут укоротить и без того недолгую жизнь ещё больше. Такие случаи называются судьбой. «Не судьба»,— говорят в случае, если всё закончится плохо. «Счастливчик! Баловень судьбы!» — восклицают, когда всё обойдётся, когда, значит, повезёт.
Однажды был дождливый-предождливый день, такой мокрый, что ему даже Улитка не радовалась, не говоря уж о Сороконожке, которая вечно тряслась над своими ножками, опасаясь их промочить. Хорошо было только Червячку — ведь он был дождевым червяком. Вот он и выпендривался перед подружками, которые благоразумно посиживали под листочком. То завяжется, то развяжется, то штопором закрутится, то разляжется. И всё это, заметьте, в грязи. Ну нравятся ему грязь, лужи, дождь — что поделаешь!
Вдруг в самый разгар веселья, откуда ни возьмись, появилась птица, да на беду так низко летела по-над землёй, что не заметить кувыркающегося червяка просто не могла и, схватив его клювом поперёк тельца, понесла.
Сороконожка и Улитка обомлели от ужаса. Бедный Червячок!
И тут — о, счастливчик!
Червячок был такой грязный, мокрый и скользкий и так извивался, что каким-то образом выскользнул из клюва птички, а она даже не заметила и полетела себе дальше.
Улитка и Сороконожка «подбежали» к Червячку. Он лежал бездыханный в грязной луже... и не шевелился. Напрасно подружки щекотали и теребили его, пытались делать искусственное дыхание — ничего не помогало. Видимо, не судьба!
Что бедным маленьким существам делать? Улитка с Сороконожкой решили вырыть ямку и похоронить Червячка.
Дождь кончился, выглянуло солнышко, осветило маленький холмик с увядшим цветочком посередине. Безутешные приятельницы не радовались солнышку, они горько плакали.
— Шшшшто ревём? — услышали они голос с небес.
— Ах, господин Шмель, у нас такое горе! — запричитала Улитка.— Наш друг погиб.
И она рассказала Шмелю всё-всё.
— Не плачьте, ожжживёт вашшш приятель, он жжжже червяк, зззземля его на ножжжки пошшштавит,— обнадёжил Шмель.
— Позвольте, какие ноги? У него нет ног. Совсем нет, понимаете? — заметила Сороконожка.
— Это неважжжно.
Вдруг холмик с увядшим цветочком зашевелился, и из-под земли вылез Червячок. Свернулся вялым колечком и прикрыл глаза.
— Я жжже говорил! Жжживой, только слегка контужжженный! — прожужжал Шмель и улетел по своим делам.
А Червячок ожил, правда. Вот счастливчик! Ну просто баловень судьбы.
3. Бесконечность
Сороконожку в лесу уважали. Она преподавала высшую математику всякой лесной мелюзге.
Уютно разлёгшись на большом белом грибе, она важно толковала сакральный смысл числа 40.
— Важнее и больше этого числа не было в природе,— вещала Сороконожка.
— А можно вопрос?
Сороконожка прищурилась, потом надела очки и тогда только разглядела хозяйку писклявого голоска. Маленькая Мошка в волнении мельтешила туда-сюда.
— Ну давай твой вопрос,— смилостивилась Сороконожка.
— А вот «туча» — это сколько?
— Одна туча, две тучи... Можно посчитать... Но не больше сорока.
— Нет, я не об этом... Вот когда мы, мошкара, летим тучей, это сколько? — не унималась приставучая Мошка.
— Ммм... Сосчитать невозможно, значит, бесконечность.
Тут ещё какая-то мелочь пропищала с места:
— А травинок в лесу сколько? Больше же сорока?
— Да много больше! Бесконечно много.
— А деревьев в лесу? А листиков? А какая она — бесконечность? — раздались сразу несколько вопросов.
Сороконожка задумалась, потом свесилась с гриба и поискала глазами на земле:
— Червячок, ты где?
— Да здесь я!
— Ты что точишь там? Не смей подтачивать мой гриб!
— Да я не подтачиваю, так, лежу себе, слушаю.
— Ползи сюда.
Червячок послушно взобрался на гриб.
— Изобрази-ка мне бесконечность.
Червячок с готовностью свернулся лежачей восьмёркой.
— Вот это, друзья, знак бесконечности,— провозгласила Сороконожка и со вздохом добавила: — Когда-то и я могла так сворачиваться... Эх, молодая была, гибкая,— и совсем уж себе под нос пробурчала: — А детишки-то в лесу поумнели, вопросы задают — будь здоров.
И, вполне довольная лекцией и собой, Сороконожка отправилась восвояси, быстро-быстро перебирая ножками в предчувствии обеда.
