Звук
Нет ничего темнее звука,
Нет ничего светлее боли…
В висках стучащая разлука,
Как птица, вырвется на волю.
Пребудет близостью апреля,
Прощающей былые зимы –
С их чёрной музыкой метелей,
С их тишиной неотразимой…
А после – пёстрою весною
В лесных просторах разгорится,
Чтоб майской песнею лесною
Пронзить покоя шар, как спицей…
Нет ничего темнее звука.
В его тени уснуло время.
И память стала близорука,
От немоты времён старея.
Кто знает звук, его не слыша,
Приходит в тихое бессмертье,
Траву причин земных колыша
Ветрами слов «не верьте», «верьте».
Преграды истин разрушая,
В небытие смещая судьбы,
Восходит тихо мысль чужая
Над горизонтом высшей сути
Былых событий и явлений,
Блистая пасмурной печалью
И правдой редких откровений,
Пасующей перед молчаньем.
Зане молчанье благородней
Поспешно высказанной правды,
Как наступившее «сегодня»
Честней обещанного «завтра».
Очнуться далёкой планетой…
Очнуться далёкой планетой,
Забытой своею звездой,
Летящей куда-то и где-то
Над тёмной вселенской
грядой.
И видеть квадраты и кольца
Тебе неизвестных времён,
Звенящие как колокольцы
Забытых, но звонких имён.
Встречая вторичные дали,
Забыть о первичных навек,
О том, что тебя называли:
Любимый ты мой человек.
И знать, что какого-то завтра
Не будет уже никогда.
Сомкнётся кромешная правда:
Я – глина, песок и вода…
Форма первая
Когда потянется сентябрь
За нитью птичьих стай,
Усни в заоблачных сетях,
Мгновением растай.
Летай на крыльях пустоты,
Раскрашенных в рассвет;
И где б ты ни был: ты – не ты,
Тебя и вовсе нет!..
И пусть отсутствием твоим
Не все обеднены…
Земное время – алый дым
Надмирной тишины.
Ты эргодический процесс
В пластах небытия,
И ожидание чудес
Творит судьба твоя.
Смотри мозаики иных
Галактик и миров,
Сложи единый мир из них,
Чтоб не был он суров.
Где нет тебя, там – только ты,
И потому ты там,
Где времена тобой пусты,
Где пусто временам!..
А на Земле в кострах потерь
Пускай сгорает то,
О чём – поверь – уже теперь
Не ведает никто.
Пусть белый коготь хищных дней
Царапает всех тех,
Кому привычнее, родней
Мирок земных утех.
Полёт
В сырое холодное лето
Горячие мысли одеты.
А мы в ожиданиях тлеем,
Скользя по дождливым аллеям.
И тёмная пена событий
Вскипает над тем, что забыто.
А в чёрной воде откровений
Искрятся пылинки сомнений.
Кривые зеркальные ночи
Помножат на сто одиночеств
Число отражений рассветов,
Потерянных памятью где-то.
А дней перламутровый клевер,
Бегущий по небу на север,
Рассеет пыльцу расставаний
По серым лесам расстояний.
И кольца времён разомкнутся.
Прольётся бессмертие в блюдце
Глубокой печали о чём-то,
Растаявшем за горизонтом
Того водянистого лета,
В которое были одеты
И мысли, и чувства, и даже
Земное бесчувствие наше.
Небеса моих печалей…
Я открою тебе небеса
Кучерявых печалей моих,
И качнутся твои полюса,
Рухнет хрупотный мир для двоих.
И опять пеной белых ночей
Буду я одиночество пить,
И хрустящим словечком «ничей»
Заедать его вязкую прыть.
Этот мир, что потерян, – не мой:
Стану я постоянно внушать
И себе, и разлуке немой,
И тому, что зовется – душа.
Но печалей моих небеса
Разразятся внезапной грозой,
И сверкнёт, ослепляя, гроза
Покаянной твоею слезой!
По лезвию часа рассветного
По лезвию часа рассветного
Стекает прозрачный июнь
В хрусталь настроения светлого.
Я пью его, весел и юн.
И звуки, беспечны и розовы,
Полощутся в синей тиши,
Пока перепуганы грёзами
Бегут в пустоту миражи.
Так много пьяняще-манящего
Пролито над сонной землёй,
Что хочется утро звенящее
Пронзить непокоя стрелой,
Чтоб громче деревья пиликали
На скрипочках птичьих своих,
И чтобы крылатыми бликами
Порхали мечты среди них.
Чтоб мир на двоих - не разрушился
От громкого счастья, ведь мы
С бедовой судьбою подружимся,
И горя попросим взаймы…
