За спиной грохотал бой, грохотал как телеги на булыжной мостовой, как арбы на горной дороге в предгорьях Кавказа, пушки палили как закрывающиеся двери пивной в вечерний час, отблески боя покрывали небо как сполохи в кухне тети Сони когда она жарила карасей. А я на огнедышащем скакуне мчался в вечерний закат, раненый в ногу. Встречный ветер развевал мои волосы пропахшие порохом и смертью вечерней битвы.
Я писатель, творческий человек, отсутствие вдохновения и теплоты рядом пышной груди Музы сподвигли меня на поиски новых ощущений, которые я мог впоследствии описать в своих нетленных трудах, так я оказался на поле битвы, нигде и никогда потом не описанной и не отмеченной в анналах истории.
Я немного приврал, впрочем так поступает вся пишущая братия, ранен я был не в ногу, только в мягкую часть тела, но командир, добрейшей души человек из тульских крестьян отправил меня к лекарю дабы я мог залечить сию рану и вернуться к своим товарищам по оружию и и хорошему стакану крепкого хмеля по вечерам.
Как я уже сказал я скакал на горячем скакуне , конечно ветер бил мне в лицо, развевал мои немытые неделю волосы и конская грива дико хлестала меня по лицу, видно мой конь был недоволен таким оборотом дела и моим ранением в ягодицу из за чего я пришпоривал все сильнее и сильнее, но мысли мои были не об этом.
Как все люди пишущие я жил в другой жизни. Я видел как войду в избу к доброму лекарю и старенький доктор, мой Ангел-хранитель ласково осмотрит мне рану, по отечески поинтересуется нет ли у меня бредовой горячки, потом с теплотой душевной положит меня на кушетку и начнет свои волшебные действия над моей давно немытой ягодицей. Мне будет больно, но как настоящий воин и герой этих дней я буду стойко молчать. Зато потом дома я буду с некоторой небрежностью рассказывать знакомым барышням о пережитых мною трудностях войны и страшном ранении, рубцы от раны буду показывать только в случаях особых.
Я влетел в деревню. Первый встретившийся мне абориген показал дом доброго доктора спасителя, мою последнюю надежду на скорейшее выздоровление. Домик был неказист, но так и положено ,ведь бескорыстный доктор самаритянин не берет денег у нуждающихся в помощи. Слегка прихрамывая и постанывая как и положено раненному в ягодицу я вошел в избенку. Из за стола навстречу мне поднялся неказистого вида мужичонка с щетиной неопределенной давности и черными мешками под глазами. « Ничего страшного наверное у доктора много работы и он просто сильно устает и не успевает привести себя в подобающий лекарю вид-,подумал я. «Чего?-спросил он...На меня дохнуло перегаром трехлетней давности и не стиранными от рождения онучами. Я был раздавлен, уничтожен, повален на грязный пол и растоптан, мои светлые мысли о добром и милом старичке докторе, по крайней мере на его подобие умерли в эту же секунду, он убил мое будущее ,светлое и доброе, вечное как утреннее небо и чистое произведение, которое могли читать в веках потомки. Ну и конечно забрал у меня мою благополучную жизнь, которою я мог провести получая солидные гонорары за напечатание сего опуса. С трудом подавив в себе эти грешные мысли я объяснил ему всю суть моего трудного положения и о ране угрожающей моей ещё совсем юной жизни. Ответ меня поверг если не в шок то в полное уныние :» Дык я барин, эта ,от животных я лекарь, но за целковый милости просим на тапчанчик ранетай частью кверху».
Это было моим самым большим разочарованием в жизни, поэтому больше я не пишу, Муза отвернулась от меня, Пегас не приходит в стойло и Мельпомена покинула меня. Так закончилась карьера великого писателя и творческого человека.
