I
В странах английского языка низший полицейский чин именуется констеблем. А бывают еще и специальные полицейские констебли (special police constable) – эти, как правило, относятся не к обычной английской полиции, обходящейся без оружия, а к особым частям, очень даже вооруженным.
Реймонд Освальд Кафферата службу свою начинал в Королевском ирландском резервном полицейском полку (Royal Irish Constabulary Reserve Force), который как раз такой частью и являлся.
Полк был создан по инициативе Уинстона Черчилля, предназначался для борьбы с ирландским подпольем в период с 1919 по 1921, и набирался в основном из ветеранов Первой мировой войны – людей решительных и всякого повидавших.
В период с 1919 и по 1921 в Ирландии шла самая настоящая война – и в Королевском ирландском полку крови не боялись, и к формальностям, связанным со строгим исполнениям закона при аресте или допросе, относились без формальностей.
Реймонд Кафферата показал себя так хорошо, что был продвинут по службе, и с повышением переведен в колонии. K 1929 году он занимал в Британской Палестине пост суперинтенданта полиции Хеврона – иными словами, отвечал за поддержание порядка в этом сложном городе.
Город упомянут в Танахе. B нем расположена пещера Махпела («Двойная пещера»). Считается, что это место успокоения патриархов, семейный склеп, где похоронены Авраам, Ицхак и Яаков, а также их жёны Сара, Ривка и Лея. Согласно Библии, праотец Авраам купил это место у хетта Эфрона за 400 шекелей серебра.
Святое место, почитается и иудеями, и христианами, и мусульманами.
Сюда отовсюду стекались паломники, и в смысле обеспечения порядка Хеврон и правда был сложным – его население делилось на две общины, арабскую и еврейскую, и не сказать, чтобы они так уж хорошо ладили друг с другом.
Ишув к 1929 году достиг уже численности в 160-170 тысяч человек. Приезжие были все больше из Польши или из Румынии, говорили на идиш, все время суетились, все время что-то затевали – и оказывалось, что вдруг, из ничего, возникали какие-то мастерские и предприятия.
K 1929 их набралось уже более двух тысяч.
Спору нет – все это вдохнуло в Палестину новую жизнь. Но суперинтенданта беспокоили не новые веяния, а сохранение порядка. И вот тут он видел сплошные проблемы – новое процветание потянуло в Палестину поток переселенцев.
Правда, еврейская иммиграция в Палестину властями как-то контролировалась – а вот с арабской не было никакого сладу.
Британские владения на Ближнем Востоке простирались от Каира до Багдада. И когда пошли слухи о том, что в Палестине можно заработать вдвое, а то и втрое больше, чем в Ираке или в Египте, в Палестину оттуда хлынули люди.
И вот этот процесс уже не контролировался никак, и арабское население Палестины за какие-то семь лет – с 1922 и по 1929 – чуть ли не удвоилось.
Понятно, что на всех работы не хватило.
И к тому же оказалось, что еврейские мастерские норовят нанимать не арабов, а именно евреев, да еще и платят им вдвое – нагло ссылаясь на то, что они грамотные и умелые, и от них больше толку.
А устроенные на социалистический лад кибуцы и вовсе отказывались «…использовать наемный труд…» – что на практике означало то же самое: арабов не принимали.
Недовольных было много. Они копились и в Хевроне, и в окрестных арабских деревнях – напряжение прямо-таки висело в воздухе.
В общем, суперинтендант Кафферата начал принимать меры.
II
Прежде всего, он поговорил с видными членами арабской общины – и все они заверили суперинтенданта, что они всей душой стоят за закон и порядок. Хотя, конечно, есть и смутьяны из числа всяких там чужаков, что приезжают неведомо откуда и сеют вражду между старинными обитателями города Хеврона, привыкшими жить друг с другом в мире и согласии.
Не сказать, чтобы Реймонд Кафферата так уж им и поверил. Он жил на Востоке уже достаточно долго, и знал, что тут вежливые люди всегда скажут тебе то, что – как они думают – ты хотел бы от них услышать.
Но все же – это было лучше, чем ничего.
Далее, он вызвал к себе мухтаров окрестных арабских деревень, и сказал им, что и в городе, и в округе – повсюду, где действует юрисдикция полицейского управления Хеврона – закон будет защищен.
И если понадобиться, он будет защищен всеми средствами, имеющимися в его распоряжении – в чем они, зная его не первый день, могут не сомневаться.
Мухтары, конечно, сомневаться и не подумали.
Они уверили начальника полицейского управления в своей приверженности к покою, миру и общему благополучию, но упомянули всяких там пришлых, от которых одни неприятности.
Ну, и напоследок суперинтендант Кафферата собрал своих полицейских.
Их у него было сорок человек. Набирались они в строгом соответствии с инструкциями, принятыми в Британской Палестине для улучшения взаимодействия полиции с населением – то есть в количествах, пропорциональных представительству местных общин.
Поскольку на 20 тысяч населения Хеврона евреев было около 700 человек, то на их долю из 40 мест в полиции следовало бы набрать одного-двух человек – ну, одного и набрали.
Для поддержания связей с евреями Кафферата на него очень полагался.
III
Евреи, конечно, беспокоились. Но помнили, что арабские мятежи в 1920-1921 Хеврон обошли – здешняя община состояла в основном из сефардов, которые знали и арабский язык, и местные обычаи, и с местными арабскими нотаблями ладили вполне.
В общем, считалось, что неприятностей удастся избежать – и ту дюжину людей из Хаганы, что были присланы из Иерусалима, попросили уехать.
В пятницу, 23-го августа 1929, стало известно, что арабы пошли на штурм еврейского квартала в Старом Городе Иерусалима.
Суперинтендант Кафферата немедленно выставил полицейские пикеты, а сам обратился с речью к толпе арабов, собравшихся у автобусной станции Хеврона.
Каких-то видимых результатов на арабов речь не оказала, но к суперинтенданту обратился глава еврейской общины Хеврона, рабби Яков Слоним.
Он просил о помощи и защите – его на улице закидали камнями.
Кафферата рассудил, что самое лучшее – это избегать провокаций. Он велел раввину передать всем евреям города, чтобы они закрылись и не выходили из своих домов. Распоряжение суперинтенданта было выполнено, а сын рабби Слонима, Элиэзер, предложил всем желающим укрыться у него.
Элиэзер Слоним заведовал местным отделением Англо-Палестинского Банка, был членом городской управы, и считал, что уж его-то дом тронуть никто не посмеет.
Резня началась в субботу утром, 24-го августа.
В отчете, представленном позднее, суперинтендант сообщил, что он, услыхав дикие вопли, вошел в узкий проход вроде туннеля и увидел араба, который отрезал ребенку голову. Нож, по-видимому, был не слишком хорош, потому что одного взмаха не хватило, и понадобился второй – но тут араб увидел Каффератy и повернул нож против него.
Суперинтендант выстрелил в него в упор – а в отчете упомянул, что стрелял не в голову, а в пах.
Через пару шагов Кафферата увидел растерзанную еврейскую девушку, залитую кровью, а над ней с кинжалом в руках стоял человек, которого суперинтендант знал по имени – это был констебль Исса Шериф.
Увидев начальство, констебль бросился в соседнюю комнату с криком: – «Ваша честь, я полицейский!..» – и попытался захлопнуть за собой дверь.
Кафферата его застрелил…
Ho на этот раз в своем отчете в подробности он не вдавался.
IV
Подробности, однако, так или иначе всплывали – отчет Каффераты был не единственным источником информации. Выяснилось, в частности, что Элиэзеру Слониму предлагали уладить вопрос по-доброму, по-соседски – он просто выдаст всех, кого он прячет в доме, и убьют из них только ашкеназов – ведь всем известно, что зло идет именно от них, евреев из далекой Европы.
А остальных, может быть, и не тронут…
Но Элиэзер Слоним не прислушался к голосу разума, и двери своего дома не открыл – и поэтому их выломали и убили всех – и самого Элиэзера, и его старого отца, рабби Якова, и его жену, и детей, и вообще всех, кого нашли в доме. Уцелел один только годовалый сын Элиэзера, Шломо – ему поранили голову, но впопыхах не добили.
Убили и аптекаря Гершона Бен-Циона – он уж сорок лет как жил в Хевроне, и лекарствами его лечились равно и евреи и арабы – но что поделаешь?
Прошла линия разлома, и разделила соседей на своих и чужих. И вот, Гершон Бен-Цион оказался чужим, и был убит и изуродован, а его дочь изнасиловали, а потом тоже убили. А жену аптекаря – нет, и не изнасиловали, и не убили – а только отрубили ей обе руки.
Аптеку сожгли, конечно…
Как, впрочем, и синагогу, и библиотеку при ней, и вообще все, до чего смогли добраться. До здания полицейского управления, правда, добраться не смогли – и там укрылись многие. Они смогли уцелеть. Ну, и кого-то спрятали соседи. А кого-то, наоборот, вытащили из тайных чуланов и убили на месте.
Странно поворачивается жизнь, и удивительные вещи случаются с людьми, которых перестали считать за людей.
V
Резня в Хевроне имела значительные последствия. Прежде всего, надо было немедленно притушить пожар – и еврейскую общину эвакуировали из города под защитой британских штыков, а известному смутьяну, Жаботинскому, власти запретили въезд в Палестину – благо, он как раз был в Европе.
Полосой пошли обыски. Нападения на еврейские общины, расположенные на прибрежной равнине от Тель-Авива до Хайфы, были остановлены местной самообороной, которая применяла оружие.
Следовательно, оружие следовало найти и изъять.
И кое-что действительно изъять удалось – но многое припрятали, и самым тщательным образом.
На британские власти ишув уже не надеялся, и Бен-Гурион в рамках своей деятельности вo Всеобщей федерации труда Палестины увеличил тайную статью расходов, связанную с контрабандным ввозом пистолетов и винтовок.
Начались попытки наладить местное производство патронов, а потом еще и гранат – что, разумеется, держалось в глубоком секрете.
Дело было трудным, результаты получались мизерные. Но, как показал Хеврон, это было много лучше, чем ничего.
Хагану было решено увеличить – принимали даже подростков. В частности, взяли парнишку по имени Моше Даян. В 1929-м ему исполнилось 14 лет – самое время для того, чтобы по-настоящему научиться владеть оружием.
Министерство колоний Великобритании тем временем собирало информацию о происшедших событиях – начала работать комиссия по расследованию под председательством судьи Уолтера Шоу, и свидетельства собирались со всей положенной беспристрастностью.
Например, были рассмотрены жалобы арабских общин на «...засилье понаехавших чужаков...», и отмечалось, что до тех пор, пока еврейское население Палестины не превышало 7 %, все было более или менее тихо.
А вот когда эта доля утроилась и превысила 20 % – вот тут-то и начались мятежи.
Во главе протестов шли интеллектуалы. В воззвании иерусалимского союза арабских студентов Палестины говорилось следующее:
«...О араб! Помни, что еврей – твой сильнейший враг с незапамятных времен. Не поддавайся на его хитрые уловки и помни, кто распял Христа (да пребудет он в мире), и кто отравил пророка Мухаммеда (да будет с ним мир и наши молитвы)…»[1].
Ну, комиссия судьи Шоу так далеко не пошла.
Но пришла к выводу, что «...беспорядки были вызваны озабоченностью арабского населения Палестины по поводу репатриации евреев и покупкой ими земель в Палестине...». Рекомендовалось усилить контроль над еврейской иммиграцией, и немедленно запретить любую продажу евреям земли.
Комиссия так же призвала к созданию Законодательного собрания Палестины. Рекомендовался и способ создания такого собрания:
«...в нем должно было превалировать арабское большинство...».
VI
Рекомендации вызвали такой шум, что была назначена еще одна комиссия, на этот раз под руководством Джона Хоупа Симпсона. Комиссия разбиралась с делом очень обстоятельно, добрых два месяца проверяла факты на месте – и пришла к тем же выводам, что и первая.
И вообще – считалось, что необходимо «...укрепить авторитет власти...».
В рамках этого укрепления какой-то светлый ум в министерстве колоний решил, что суперинтенданта Реймонда Кафферата следует назначить начальником полиции Тель-Авива.
Как-никак, по меркам Палестины, это культурный город – там даже и кафе есть.
A правительство премьер-министра Рамси Макдональда представило на утверждение парламента «Белую Книгу», названную «Книгой лорда Пассфилда», по имени тогдашнего министра по делам колоний.
И в ней повторялось все, что рекомендовалось комиссиями: строгое ограничение еврейской иммиграции в Палестину, запрет на продажу евреям земли, и «...создание Законодательного собрания Палестины на основе прямых выборов...» – что автоматически давало арабам в этом Собрании подавляющий перевес.
Ну, тут уж случился просто взрыв.
Президент Всемирной сионистской организации, доктор Хаим Вейцман, всегда стоял за сотрудничество с Великобританией, любой ценой и несмотря ни на что. Но он подал в отставку, и говорил всем, что «...не в силах защищать незащитимое...».
И его, надо сказать, услышали.
Дэвид Ллойд Джордж критиковал правительство, не выбирая выражений, а Сионистская организация обратилась в Лигу Наций.
Дело тут было в том, что формально Англия управляла Палестиной на основе мандата, выданного ей Лигой.
Согласно Статьи 7-й этого мандата Британия обязалась «...способствовать приобретению палестинского гражданства евреями, которые выберут Палестину местом своего постоянного проживания...».
Ну, и Лига Наций указала на несоответствие…
В результате Белую Книгу лорда Пассфилда отменили, Рамси Макдональд направил Вейцману официальную телеграмму, в которой «...подчёркивалась решимость британского правительства следовать принципам…» – и доктор Вейцман взял свою отставку обратно.
Но на круги своя ситуация уже не вернулась.
В 1931 году от Хаганы откололась так называемая «Национальная Военная Организация» – «Иргун Цваи Леуми» – что в ивритской аббревиатуре звучит как «Эцель». В ней преобладали сторонники Жаботинского. Они верили в библейский принцип «Око за око».
A Англию считали врагом.
Примечания:
[1] Israel, by Martin Gilbert, Harper Perennial, New York/London, 1998, page 61.
Напечатано: в журнале "Семь искусств" № 8(65) август 2015
Адрес оригинальной ссылки: http://7iskusstv.com/2015/Nomer8/Tenenbaum1.php
