Привычно проснувшись до звонка будильника, Анна Петровна нажала на его кнопку, чтобы звон не разбудил внука ни свет ни заря. Хотя её Шурик, нагулявшись на свежем воздухе, спит крепко, его и пушкой не поднимешь. Корова Зорька уже стояла в загоне. Лизнув хозяйку в плечо, Зорька принялась за свой завтрак – принесённое Анной Петровной ведро с кашей, сваренной с вечера из картошки, тыквы и сдобренной комбикормом. Тугие струи молока зазвенели о подойник. Молодец Зорька, по ведру вкусного густого молока даёт, понимает, что она теперь – единственная кормилица семьи. Отлив телёнку молочка и размешав его с кашей, женщина напоила Зорьку и выпустила её на пастбище. Процеженное и разлитое по банкам молоко хозяйка поставила в сумку и подкатила к крыльцу велосипед.
– Как ты, старый друг, колеса не спустили? – коснулась рукой шин. – Отдохнул за ночь? Опять нам с тобой утренняя пробежка предстоит, ты уж не подведи меня.
«По дороге в Голливуд…» – закрутилось вдруг в голове. «По дороге в Петровку надо обдумать, как подсказать племяннице сформулировать заявление в суд, доколе девчонке страдать от вечно пьяного дебошира – мужа. Зальет глаза, и жуткая ревность его обуревает: и ребенок не похож на него, и с кем жена общается, пока он во хмелю, и вообще всё не по его нраву… А ведь такая любовь у них была казалось: год дружили, пылинки друг с друга сдували, потом из армии она его дождалась, свадьбу красивую справили, жили душа в душу, Олежек родился, но болеть часто начал.
Жена в больнице с дитём, а муж – за рюмку, с горя говорил. И пошло-поехало. Ещё и гены сказались: и дед, и отец мужа выпивохами были. Олежка и так слабенький, а от папиных скандалов и заикаться стал. Сожмётся в комочек, в уголок забившись, ручонками коленки обхватит, а на личике одни глаза большие, печальные, не детские совсем… И Иришку жалко: любит она своего изверга, ещё верит, что он сам бросит пить, перестанет ревновать без повода.
Не так уж давно Анна Петровна и сама была такой – наивной ясноглазой простушкой с распахнутой душой, и жизнь впереди казалась удачной и долгой. Не успела оглянуться – уже и пятьдесят стукнуло, дочку замуж выдала и проводила в дальние края, теперь только фотографии по вечерам в альбоме перебирает, вздыхая. Хоть внучонка привозят на каникулы, одна радость. Самой съездить к дочке не на что, не по средствам эта дорога. «По дороге в Голливуд..» – тьфу, привязалась нелепая фраза, и откуда она? Из песни, что ли? Да нет, вроде, такой. Или заголовок из какой-нибудь Шуркиной книжки?
– Ну, поехали, друг старинный, – закрыв калитку и садясь на велосипед, сказала Анна Петровна. И верно, велик у неё старинный, ещё дочке в пятом классе покупали, советского производства машина. В те времена качественные велосипеды выпускали: до сих пор служит, все детали старенькие, но работают, только смазывай вовремя. Не то, что нынешние. Вон соседи купили внучке велик – красивый на диво, и месяца не покаталась девочка, ремонтируют постоянно. Дорожка не пух до соседнего села: камешки, гравий то и дело под колёса попадаются, и дорога везде, как стиральная доска, гребешками мелкими и покрупнее.
«По дороге в Голливуд…» – опять пропело в мозгу, и откуда эти слова, вот навязались на мою голову, – взмахнула рукой женщина, словно отгоняя навязчивую строчку, и чуть не упала, но друг-велосипед удержал равновесие и неторопливо повёз свою хозяйку по привычному маршруту. Да, быстро жизнь пролетела, вроде вчера были юными, а сегодня уже годы за плечами, а впереди – пугающее и неизвестное совсем чуть-чуть…
Жили, работали, детей растили – стабильность была и уверенность в завтрашнем дне. Грянула перестройка, всё вдруг нерентабельным сделалось, позакрывалось, посокращалось, порастащилось… Должность Анны Петровны попала под сокращение, новую работу тщетно она искала, встала на учёт в бюро по трудоустройству в райцентре, где из-за отсутствия финансирования были долгие задержки с выплатой пособий по безработице. Тут-то и одолели Анну Петровну болезни – словно ждали подходящего момента.
Кое-какие сбережения махом ушли на лечение, и осталась женщина без средств к существованию. А весной Зорька отелилась, молоком залила. Тогда-то и пригодился старый дочкин велосипед. Вынесла его хозяйка из чулана, подлатала, смазала и поехала в соседнюю Петровку на базар с молоком да десятком яиц – благо, неслись у неё ещё четыре курочки. Неудобно было в первый раз стоять за прилавком – народ мимо идёт, взгляды искоса равнодушные ранят, а товар стоит, пылится – не востребован. Приободрили коллеги, так же от нужды раньше неё занявшиеся торговлей продукции своих хозяйств:
– Брось стесняться, выше нос! Не ворованное, чай, продаём, а трудом честным добытое!
И верно: работать негде, а хлеб насущный нужен, манна с небес не сыплется, вот и вся страна в рынок вошла – новая экономическая политика, так сказать. Выживай, как можешь, короче.
Появились со временем постоянные покупатели у нашей героини, коллеги-торговки подругами стали. Хоть и конкурентки по сути, но с сочувствием девчата.
– Мы-то местные, да и по вечерам на перронку бегаем, проводники поездов берут молочное, а вам в вашей Кукарековке некуда деть молоко, хоть выливай. Да и до нашего базара вам добираться шесть километров – легко ли?
– Эх, были бы вы топ-моделями или звёздами какими, то на «Мерседесах» бы возили молоко. Вчера по телику видели, как премии звёздам давали? И шубы норковые, и короны с бриллиантами, и машины шикарные – всё этим красоткам. А за что? По подиуму прошлись, улыбнулись, и всё – мисс такая-то! – вступила в разговор покупательница. – А вы, редиски старые, по двадцать лет на производстве вкалывали, дома, спины не разгибая, хозяйство вели да детей поднимали, а где ваши «мерседесы»? Вон они, двухколёсные, латаные-перелатаные, только на них и хватило у вас деньжат за всю жизнь…
«Да, горько права она, – думает Анна Петровна, нажимая на педали. – За границей человек, уйдя на пенсию, пускается в путешествие по миру, на тропических пляжах загорает да на волнах на доске качается – кажется, это виндсерфинг, такой вид спорта. А у нас весь «серфинг» – покачаться на въезде в Петровку на асфальтовых волнах на своём велике. И до пенсии ещё долгих лет семь тянуть, качаясь на этом вздыбленном асфальте да благодарить Зорьку-кормилицу, что даёт на хлеб заработать. Ну, вот и волны эти – подъезжаю, значит. Господи, и о чём только не передумаешь по дороге в Голливуд… Тьфу, опять этот Голливуд, и с чего привязался? По дороге на базар…».
