Витязь
Мне пригрезился странник далёкий,
Славный витязь из сказочных лет,
Он идёт по вершинам высоким,
В золотую кольчугу одет.
Его шлем островерхий венчает,
Щит его, словно солнце, горит.
Солнце ясное месяц встречает
На холсте розоватом зари.
Вот спускается в русские степи,
Где бескрайний раскинут простор…
Витязь – здесь он, где светится в небе
Облаков легкокрылых узор,
Всё под сереньким небом, свинцовым,
Куликово где поле легло…
Не в картинах ли я Васнецова
Увидала когда-то его?
Русский дух мы почти что изжили,
Сказок русских забыли тепло,
И в степные свободные шири
Грёзы детства давно унесло.
Мы приемлем наветы любые,
Мы в плену непонятных затей,
И заморские сказки тупые
Нам баюкают нынче детей.
Их увидишь во сне – не отмашешься,
Поменялись в них правда и ложь.
Русь, уже не живёшь – только кажешься,
И себя уже не узнаёшь…
Но встречаю его, удивляюсь всё,
Там, где глину вращает гончар:
Витязь там, рядом с русской красавицей,
Всё во власти ремесленных чар!
И узором старинным всё тянется
По керамике, ситцу, холсту –
Та душа наша русская, странница,
Что открыта добру за версту.
А гончар – как с картин Васнецова,
Даже чудятся мне образа,
Его профиль очерчен сурово,
Но по-доброму смотрят глаза.
Гроза в море
Огнём расцвечивая небо,
Озоном, холодом дыша,
В струях дождя, как в скирдах хлеба, –
Пространство всё закрыть спеша,
Вершина чёрная клубится,
Разряд до моря достаёт,
Ни на воде, ни в небе птица
В грозу покоя не найдёт.
Безумный, как шаман, что с бубном
В экстазе мечется в дыму,
Так шквал летит со звуком трубным
И мечет стрелы в глубину,
Несётся, припадает к морю,
Свистит и воет, тут и там,
И с гулом водяные горы
О камни бьёт по берегам.
Но вот иссякнет, заискрится,
Волной, просвеченной насквозь,
Пройдёт и солнцу покорится,
На камни бросив пены гроздь,
И там, где волны так кипели,
Там снова штиль, развеян страх,
И море, словно в колыбели,
Качает небо на волнах…
Лестница в зарю
Пестрят, как всходы на пахоте,
Птицы всюду. Щебечут мне.
Как леди в бордовом бархате,
Глоксинии на окне.
Окна от солнца светятся,
Зарева полоса.
В саду у черёмух лестница
В красные небеса.
А детство – коровка божья,
Оставило в сердце след:
Кормушка стоит в прихожей,
Для птиц смастерил мой дед.
Повешу кормушку – ахайте!
Отсюда всё видно мне:
Где леди в бордовом бархате,
Глоксинии на окне.
Два друга
И когда один из них говорил «Да»,
«Нет», - говорил другой.
(песня)
Вот два друга были когда-то у нас,
Было свойство у них одно,
Что когда наливал один из них квас,
То другой наливал вино.
«Побегу», – говорил один, торопясь,
«Полежу», – говорил другой,
И один по делам убегал, смеясь,
Бровь второй выгибал дугой.
«Столько дел, что не хватит жизни для них,
Ещё столько нужно успеть».
«Что спешить? Куда лучше день, когда тих,
В небеса с облаками смотреть».
И один пошёл на авто на взлёт,
Трижды шар земной обогнул,
А другой в тенёк с книжкой прилёг,
Другу вслед посмотрев, зевнул.
И казалось: не могут холод и жар
В дружбе быть, как с медведем – конь.
Но когда в одной школе случился пожар,
Оба друга пошли в огонь.
Каждый был в порыве своём един,
Била в пламя вода дугой.
Шестерых детей, смеясь, спас один,
И полдюжины – спас другой.
И понятно теперь нам, что в них – одно,
То, что каждый из них – герой,
Но первый с тех пор наливает вино,
А квас наливает второй.
О любви (Женщина и цветок)
Знать, есть воображение у рук,
У пальцев, губ и у закрытых век,
Когда сквозь ветер, облака и снег
Вдруг ловишь образ, словно ловишь звук,
Или когда порой лучей тепло
Весенним днём подобно дуновенью,
Теням, дыханью и прикосновенью…
И – образ здесь, и – снова всё прошло…
Когда тебе тревога не нова,
Когда цветы загадочно кивают,
Как под шагами, зашуршит трава,
Что знаешь ты – с тобой природа знает…
И Кальман Миксат прав на все века,
И в этом женщину поймёшь любую:
Когда она касается цветка,
Она кого-то мысленно целует.
Сенека
О сердце, что исполнено любви!
Измерит кто терзания твои?
Тем, кто души не чает в человеке,
Грозит судьба премудрого Сенеки.
Не он один, чей жребий крут и лих,
Кто обманулся в чаяньях своих:
Мораль читал у золотого трона,
А воспитал не сына, а Нерона!
