Прикушу губу [один; однова] – Господи, как не стать мне пропащим забулдыгой, когда каждую ночь справляю поминки былого?
Сны побеждают сны, сны растворяются снами.
С нами:
Что-то случилось, нас все покидают.
Старые дружбы, как листья, опали.
...Что-то тарелки давно не летают.
Снежные люди куда-то пропали.
– вдруг воскреснет в такой капризной памяти, в непутёвом сердце голос друга, в полупровалившейся под землю каморке читающего стихи Левитанского под едва слышимый перестук трамвайных колёс по склону улицы Джамбула, спешащей к Амурскому бульвару.
Все времена Твои святы, Господи! Нет никаких времён...
А ведь летали над нами, летали.
А ведь кружили по снегу, кружили.
Добрые феи над нами витали.
Добрые ангелы с нами дружили.
Словно манна небесная – снежные крупинки сыплются с неба. И белокурый мальчишка, разгорячённый от бега, сорвал с головы шапку и, улыбаясь, зовёт утопающую в сугробах собачку:
– Габи, Габи! Ко мне!
Добрые ангелы, что ж вас не видно?
Добрые феи, мне вас не хватает!
Все-таки это ужасно обидно –
знать, что никто над тобой не летает.
Сны побеждают сны.
Они – эти побеждённые сны и те, другие, что одолевают первых, – бывают длинными, словно очередь за водой у святого Серафимушкинова источника в воскресный июльский полдень.
Быть может, для многих из нас эта очередь и станет спасением, когда на Страшном Суде молчаливый Господь заглянет в глаза и спросит:
– А ты, чадо, что доброго сотворил на земле? Чем утешиться жаждешь? Чем оправдаться вздумаешь?
И ничего не придёт в этот миг на ум, как потупить взор и прошептать:
– А я, Господи, единственный раз дождался своего череда и испил Святой водицы у батюшки Серафима в гостях.
...Лучик зеленой звезды на рассвете.
Красной планеты ночное сиянье.
Как мне без вас одиноко на свете,
о недоступные мне марсиане!
...А в одном из снов, вот только вчера увиденном, женщина [повернётся ли язык назвать её «самой...», когда она просто единственная – «всему на свете вопреки»], именем которой дышишь всю жизнь, вдруг обнимает тебя...
Снежные люди, ну что ж вы, ну где вы,
о белоснежные нежные девы!
Дайте мне руки, раскройте объятья,
о мои бедные сестры и братья!
Нет никаких времён. Нет никаких снов. Нет ничего на земле, и нет никого – если Бог, который есть Любовь, не разделил Себя для всех нас.
...Грустно прощаемся с детскими снами.
Вымыслы наши прощаются с нами.
Крыльев не слышно уже за спиною.
Робот храпит у меня за стеною.
Краток наш пёстрый век.
