Манский Илья Владимирович родился в городе Ярцево Смоленской области в 1984 г. Окончил филологический факультет Нижегородского государственного лингвистического университета. В 2009 году защитил кандидатскую диссертацию на тему «Эволюция идеи красоты в лирике Евгения Винокурова». Работал преподавателем английской языка в НГЛУ. В настоящее время ведущий специалист Нижегородской инжиниринговой компании «Атомэнергопроект» – АО «НИАЭП». Проживает в Нижнем Новгороде.
* * *
Маленьким мальчиком перед огромной дверью
Помню себя. В коридоре гуляет ветер.
Богу молюсь по-детски и всё еще верю,
Что папа и мама – лучше других на свете.
А дверь огромна, обита тяжёлой кожей.
Наверное, кто-то мудрый сидит за нею…
А я не могу ответить, кто мне дороже:
Отец или мать – кто всё-таки мне роднее.
Но их помирят за этой огромной дверью.
Таких дверей я не видел еще на свете…
И я сижу и мечтаю, всем сердцем верю
В того, кто сидит в таинственном кабинете.
Но через час я узнаю, кому я отдан.
И мне бумажку покажет тётя с улыбкой лживой…
Мне скажут «ордер» – услышу «орден».
Кому-то орден дали. Большой, красивый.
* * *
Вдруг ночью друг мне позвонил
И помолиться попросил.
Сказал, что умирает дочь,
Врачи не могут ей помочь.
Я что-то говорил в ответ…
Здесь тьма, и только лампы свет
Разбавил мрак едва-едва.
Молитва? Нет, одни слова:
«Спаси… Помилуй… Пощади…»
Но ужас у меня в груди:
Вот лопнет свет – и хлынет мгла,
И эсэмэска: «Умерла».
* * *
Ты спишь у меня на плече…
Бог шарит по комнате нашей
Фонариком лунным. В луче
Божественном комната краше.
А я притворяюсь, что сплю.
Но всё-таки я замечаю,
Как лучик на руку твою
Скользнул, а потом чашку чаю
Ощупал: увидел, что чай
У нас ещё есть. Но всё выше
Уходит дорога луча.
И дальше я действий не вижу
Фонарика Божьего. Тишь
Ночная в окошко струится,
И ты на плече моём спишь…
Как сладко с тобой мне не спится!
* * *
«…Мне сон один и тот же снится:
Как будто ты умрёшь вот-вот…
Но этого ведь не случится?
Скажи, ведь не произойдёт?»
В глазах пульсирует тревога.
Ты прижимаешься к плечу:
«Скажи мне правду ради Бога!»,
А я не говорю, молчу.
И ночь, прорвав плотину окон,
Втекает в комнату, где наш
Мирок твоим усердьем соткан,
А я его бессменный страж.
И я тебя разуверяю.
Потом пью чай, один сижу…
Произойдёт. Я это знаю…
Прости за то, что не скажу.
* * *
Нужно просто забить на себя.
Нужно жить как живётся, по ходу.
Но зато сохранится семья.
А с женой, а с женой – про погоду,
Если нечего больше сказать
Той, с которой ночами когда-то
Напролёт говорили и в пять
Шли гулять… Не она виновата
В том, что вспыхнули страсти твои,
Не оставив святого на свете…
Ты ведь сам из неполной семьи.
У тебя есть счастливые дети.
* * *
Удаляю твои электронные письма –
Пропитанные правдой, замешанные на лжи,
Полные самого детского эгоцентризма,
Выходящие за рамки и рубежи.
Письма, настоянные на смайликах,
Летящие без запятых.
Удаляю все: от самых маленьких
До невероятно больших.
Первые, выписанные как лики
(Намолиться на них не мог!),
Прошлогодние письма-крики
И – последние пару строк…
В эту ночь решимость моя окрепла.
Кликнул мышкой, шепнув: «Огонь!..»
Не осталось ничего, даже пепла
Тёплого – в ледяную ладонь.
* * *
Перевести всё в шутку, в шутку.
В последний раз поцеловать,
Влететь в рычащую маршрутку
Четыре или двадцать пять.
Махнуть рукой и улыбнуться
И попрощаться навсегда!
Здесь главное: не оглянуться
Туда, где ты стоишь, туда...
И отдавив в маршрутке ногу
Подвыпившему мужику,
Вдруг заорать ему, как Богу:
«Прости!» – во всю свою тоску.
* * *
Тяжело быть супругой поэта:
В рифму жить – ну а рифма бедна.
Денег нет и не будет, но это
Ерунда... Вот что страшно, жена:
Если Бога поэт не отыщет,
То не выдержит душу свою:
Хоть за строчку плати ему тыщи,
Хоть пошли золотую семью, –
Он ребенка укроет, супругу
Поцелует и скажет: ложись.
Выйдет в ночь и застрелится, муку
Отвергая под именем «жизнь».
А тебе перечитывать строчки,
Дочь растить, чтоб услышать потом
То, что чернь утверждала, – от дочки:
«Это ты виновата во всём!»
* * *
Мы разучились нищим подавать...
Но научились кошечек, собачек
На улице жалеть, на улице ласкать:
Нам хорошо от собственных подачек –
От хлеба чёрствого и блюдца молока,
Которыми животных привечаем:
Котенок мил, а шерсть его мягка.
И пёс нам рад – и с залихватским лаем
Встречает хлеба чёрствого кусок,
А мы, сентиментальны и жестоки,
Всплакнём, поставив блюдце за порог:
Фотографируем – и выставляем в блоге.
СЛОВА ОЧЕНЬ СТАРОГО ЧЕЛОВЕКА
Урезанная пайка хлеба
От Сталина досталась мне…
От Господа же – пайка неба
Не по грехам была в окне.
Хлеб отбирали – было дело –
Зарвавшиеся блатари…
Но небушко в окне светлело
Румяной корочкой зари.
* * *
Под дождём на работу идёшь.
А с работы – под тающим снегом.
Как совпал этот снег, этот дождь
С одиноким одним человеком.
На работу. С работы. Навек.
В этом городе многооконном
Снег ли, дождь ли – идёт человек...
А зачем человек?.. Просто фоном.
* * *
…Вдруг первый луч скользнул по саду
Смычком – и сад затрепетал…
Зарянка вывела руладу,
И дрозд защебетал.
Давайте, милые, горланьте!
Гляжу я молча на рассвет –
И думаю о музыканте,
Которого – я верил – нет…
