Ужасный город Неаполь
Александру Ивановичу Помпеи очень понравились. Он даже отколупнул потихоньку на память кусочек античного кирпичика...
Но вот Неаполь!!! Это просто какойто кошмар! Все орут, гудят, морды как у жуликов, того и гляди сопрут чтонибудь... И подростки, и дети не лучше...
И все о смерти:
— Увидеть — умереть!
Сначала А.И. даже не понял:
— Умереть? С какой стати?
А ему с улыбочкой:
— Увидеть Неаполь и умереть!..
А зачем умирать? Кому это нужно? Для чего? Во имя каких идеалов?
Чушь какая!.. Город, конечно, грязноватый, но, например, до Красноярска или Новокузнецка ещё пока далеко... С питанием всё в порядке. Пиццы хорошие. С сыром специальным... Но ведь даже в Красноярске никто никогда ничего подобного не говорил... Просто жили... Как все люди...
«Увидеть Красноярск и умереть!» — смешно даже! А неаполитанцы все, как заговоренные, без остановки: Умереть! Умереть! УМЕРЕТЬ!!! А самито не мрут, во всяком случае, не больше других. На туристах, что ли, хотят отыграться?
Встретился вечером А.И. со старым приятелем. Пошли на островок, в ресторанчик. Теплынь. Рядом яхты. Дальше 6ой американский флот. Ещё дальше Везувий мерещится. Выпили четыре бутылки красного, под рыбку. Хорошо. Огоньки по воде бегают. Тепло. Приятель закурил, расстегнул на три пуговицы рубашку, подался локтями на центр стола и со вздохом, задумчиво так:
— Да, старичок, а ведь недаром говорят: «Увидеть Неаполь и умереть!»
Вот тут А. И. открыл вдруг рот. Выпучил глаза, захрипел, побледнел, схватился за сердце, замотал головой, съехал со стула и к совершенно полному неудовольствию всех сидящих на террасе ресторана скоропостижно скончался.
О вреде курения
Лев Толстой резво, несмотря на возраст, катил по тропинке на велосипеде. Чирикали воробьи. Ласково светило солнце. Весело потренькивали спицы. Простую домотканую рубаху пузырило, борода развевалась на ветру.
Вернувшись с прогулки и сказав несколько слов фонографу — новому Эдисонову чуду, Толстой выпил стакан водки, крякнул и, изломав коробок спичек, раскурил сигару. Раскурил и тотчас же скрылся в клубах синего дыма.
Лев Николаевич не вышел ни к обеду, ни к ужину, ни к завтраку. Его хватились, стали искать, да так и не нашли...
Человек в пенсне
Немногим известно (пришла пора, наконец, рассказать об этом), что в течение последних лет своей жизни Яков Свердлов совершенно не ходил в сортир «побольшому». Ни разу. Ел. Пил. А вот акт дефекации не совершал. Этим своим качеством он приводил в совершеннейшее изумление и друзей, и врагов. Правда, друзья его любили, а враги боялись и ненавидели, но и те, и другие поражались необъяснимости процессов, происходящих в организме революционера. И, конечно же, этот феномен позволял неким недружелюбно настроенным лицам утверждать, что Яков Михайлович Свердлов не человек, а «сплошное говно».
