Заметки по еврейской истории, №70

Солдаты и командиры Красной Армии, получая подарки, были тронуты заботой тыла о фронте. Они понимали это, как жест доброй воли режима, как безвозмездную помощь, своего рода благотворительность, от которой в советском обществе давно отказались.

В общем, если советская пропаганда и пыталась всячески принизить значение американской помощи, то солдаты на фронтах и люди в тылу хорошо её понимали. Не зря три буквы USA на американских товарах переводили как “Убить Сукина сына Адольфа” или “Убить Суку Адольфа”.

С одной стороны, сам ритуал уже более тысячи лет не практиковался, и потому можно было позволить себе по отношению к нему известную долю критики (см РАМБАМ). С другой стороны, сам РАМБАМ, признавая центральное место, которое этот ритуал занимает в Торе, делает такую критику мало убедительной. Но апологетический подход РАМБАНа тоже вызывает немало недоумений…

Преступление Израиля — в измене, поступке безумном, который несет несчастье не только отцам, евшим зеленый виноград, но и потомкам, у которых оскомина. Измена — безумие, и пьянство — безумие. В прошлом и будущем вино не было и не будет безумием. Вино — безумие в настоящем.

В то время как цедака это пожертвование или ссуда денег, хесед есть дар человека самого себя. Это стоит меньше и больше. Меньше, потому что в денежном выражении хесед стоит мало или даже ничего. Больше, потому что он требует времени и внимания, эмоциональной вовлеченности, дара себя другому существу.

Основной вопрос заключается в том, произошло ли название инструмента от названия города Гат, где проживали мастера, искусные в изготовлении инструментов (Раши), или царь Давид сочинил псалом 8, находясь в Гате (Кимхи).

Смоктуновский победил, припав к Достоевскому, но категорично отвергнув все советы коллег — не прост был Иннокентий Михайлович: осознавал свою гениальность, культивировал ее и нес с достоинством… Признавая высочайший профессиональный уровень труппы, он считал, что «здесь нужны совсем другие измерения», другой способ существования.

Вот как бывает! Пока мы бороздим интернет в поисках информации о смерти и похоронах Леопольда Треппера, выясняется, что еще двадцать лет назад, уроженец Магаданского края рассказал в карело-финском журнале о Треппере такие детали, которые остались неосвещенными всеми вместе взятыми мировыми агентствами и википедиями!

Создается впечатление, что одной из наиболее распространенных причин участия в террористическом насилии с политической окраской была неспособность молодых людей приспособиться к нормальной жизни или контролировать свои негативные эмоции. Тем не менее либеральная и левая пресса представляла такие теракты как форму революционной борьбы, оправданной политическими и экономическими обстоятельствами.

Подводя итог своему рассказу об Еврейском полке, Жаботинский написал: «Британская армия могла бы освободить Палестину и без нас. Но она освободила Палестину с нами; и в ответственный момент она поручила нам ответственную роль на опасном, исключительно тяжелом посту».

Показана несостоятельность мифа о засилье евреев в прессе России начала 20-го века на основе анализа известного «Списка репортеров Госдумы» (1908), для которого установлено практически полное отсутствие евреев среди издателей/редакторов и прослежена история публикации и использования «Списка…» О. Платоновым и А. Диким.

После этой операции Арик Шарон сделал то, что никто в ЦАХАЛе до него, и мало кто после, не делал: написал рапорт с подробным правдивым изложением событий, где черным по белому был сделан вывод — «мы провалили операцию». И там же формулировались предложения — как исправить ситуацию — создать подразделение специального назначения, обеспечить первоклассным оружием, боеприпасами и тренировать, тренировать, тренировать…

Настало время нам скинуть страдальческое рубище, окончательно выломиться из пагубного стереотипа «народа-жертвы». И приучить, уж наконец, и самих себя, и «мировую общественность» к тому, что мы — совершенно иные, нежели окружающим нас хотелось бы. И пусть им будет некомфортно — переживут…

Я знал, что американцы любят начинать выступление с шуток, а посему выпалил сходу, что репатриировался три года тому назад, что моему младшему сыну два, так что нетрудно догадаться, что я первым делом сделал в Израиле. Сначала была мертвая тишина, а затем синагога дружно расхохоталась и радостно зааплодировала.

Когда шла война, британцы считали евреев полезными для себя. Но когда война закончилась, евреи уже были не нужны. В декларации Бальфура было обещано, что Британия поможет евреям возродить Национальный Дом на их Земле. А на деле Британия сделала всё, чтобы этого не произошло. Британцы всячески старались преградить евреям путь на Землю Израиля, но впускали туда массы арабов.

Каким же он был, Эдди Игнатьевич Рознер? Настойчивым — добивался цели. Трудягой — умел работать с полной отдачей. Отличным руководителем — что непросто, ведь имел дело с неординарными людьми.

За годы проведенные в Olivet College Милтоном Хорном было выполнено большое количество работ, но особенно стоит отметить бронзовую коленопреклоненную фигуру Иова, изнуренного многострадального праведника. Голова Иова запрокинута назад, глаза смотрят в небо, внимая несущемуся из вихря голосу Всемогущего. По замыслу Хорна, Иов символизирует евреев-жертв второй мировой войны, прошедших через нечеловеческие страдания, но не потерявших своей веры.

Из-за отметки по украинскому мне не дали медаль после окончания школы. Это при том, что в десятом классе на областной школьной олимпиаде я получил первые места по математике, физике и химии. Мне и в голову не могло прийти, что это могло быть связано с моим еврейством. Никакой обиды, надо было лучше учить украинский, думал я, и родители даже не пытались мне объяснить, что могут быть иные причины.

У бабушки в семье друг с другом разговаривали по-немецки, с прислугой или поставщиками на идише, на улице по-польски, а в гимназии по-русски, поскольку Польша тогда была частью Российской империи. Всеми языками бабушка владела в совершенстве до конца жизни.

Что же он думал о своем еврействе? Не будучи религиозным человеком, он не придавал значения метафизической стороне принадлежности к еврейскому народу и не понимал ее. А физическая, так сказать, сторона принесла ему немало огорчений и воспринималась, скорее, с досадой. Итог его размышлений в последние годы сводился к тому, что на Руси евреем лучше не быть.

Я часто думаю о своих командирах — да и об этом нетрудно догадаться — но вот думают ли они обо мне? Боюсь, что рассчитывать на это не приходится. Они и о себе-то не думают, разве только следуют нехитрым велениям своей плоти — ей-Богу, нехитрым.

Придется смириться с существующим положением, принять постулат об ограниченности научных возможностей человека и умерить наш оптимизм в прогнозировании будущего. На определенном этапе развития цивилизации можно ожидать замедление активности фундаментальных наук и создания новых технологий.

К началу войны в Норвегии насчитывалось всего 1800 евреев. Большинство проживало в столице. Население Норвегии не сразу поняло, что грозит этой небольшой общине. Не сразу поняли угрозу и сами евреи. В этом нет ничего удивительного — нормальному человеку трудно, а порой вообще невозможно представить себе каннибальскую сущность нацизма.

И я совершенно шокирован тем, что это происходит в том самом городе, где и Mag Mile. Мне не пришлось с таким столкнуться даже в странах Третьего Мира. Мне хочется орать. Неужели это в Америке, в Америке ли я? Я в Обамаленд.

Рабами в СССР были все: от примы-балерины Большого Театра и министра до колхозника. Но смысл жизни был. А потом дали свободу, а смысл пропал. И зачем мне свобода, при власти «братков»? Дайте мне мои сто двадцать рублей, прикрутите братков, верните ощущение причастности к большому делу и подавитесь вашей свободой.

Он здорово рассказывал истории. Не выдумывал их, как я, а вычитывал из мудрых, толстенных книг, написанных «на священном языке», там, поведал он, можно найти ответы на все, что хочешь. Только надо хорошенько поискать, ведь Всевышний не оставил безответным ни один вопрос…

Евреи всегда стараются задобрить, услужить. Такой народ. Задабривают, а их еще больше не любят. Может быть, чувствуют, что такая доброта от слабости, а слабых не любят. Да, я помню русское поучение, что добро должно быть с кулаками. А что делать, если у некоторых кулаков много, а доброты мало.

Пространство пьесы, с одной стороны, претендует на историческую достоверность (Берлин 1945 года), а с другой — очищается от некоторых наиболее вопиющих проявлений истории; только в таком полудистиллированном пространстве и может возникнуть эта парадоксальная и недолгая любовь.

Его книги ― постоянное возвращение к его началу, раздумья о пройденном и вновь ― дорога. Его книги — это эпопея еврейской жизни. Чтобы создать такое полотно, нужно было прожить жизнь со своим народом: рассвет, трагедию скитания и одиночества, инквизицию, Катастрофу и наконец ― возвращение на свою землю.

Можно упрекнуть автора в залихватски-журналистском тоне, в котором она пишет о вещах, представляющих святые и неприкосновенные ценности для верующих. При всей своей научной основе книга пронизана иронией и написана языком Латыниной, столь знакомым её поклонникам и неприемлемым для её недоброжелателей.