* * *
Он рождается. Узнаёт со второго дня:
слишком маленький, чтобы слышать и что-то знать.
Дальше — больше: он слишком мал заводить щенят,
слишком маленький думать, если велела мать.
Не дорос пока заменять на серьёзный тон,
слишком маленький, чтоб за стыд говорить с отцом.
Он растёт из рубашек, обуви и пальто,
только маленький, чтоб девчонке дарить кольцо.
Он растёт, но никак не вырастет. К двадцати —
слишком мал ещё, чтобы ставить кому в пример.
Он встаёт из окопа, падает и летит —
слишком маленький, чтобы в жизни заметить смерть.
* * *
Мальчик глотает косточки, слопал их полгорсти:
«Яблоньки, сливы, вишенки будут во мне расти».
Щедро запил водицею – будет фруктовый сад,
Коник – сухая палочка скачет за палисад.
Мальчик в рубашке новенькой чинно заходит в класс,
Учит уроки затемно. Холодно. Свет погас.
Сад прорастает медленно. Только бы не простыл –
Чаще молчащий, Ванечка кажется всем простым.
Спят по тетрадям веточки будущих птичьих гнёзд.
Маме тревожно: «Сынушка, это же не всерьёз?»
Ваня смущённо супится, прячет в карман эскиз.
Папа всё шутит: «Полноте! Было б… Чего закис?»
Мальчик глотает озеро – хочет вместить весь мир.
Время шуршит колёсами. Сел, как влитой, мундир.
Плачут в дому родители, ждут за письмом письма.
Пенною брагой вишенья льётся в окно весна.
Где-то в степной окраине вырос фруктовый сад.
Дома молчат – мальчишечка тот не пришёл назад.
Сад по весне невестится, осенью жжёт костры –
Мальчик, глотавший косточки, не был таким простым.
* * *
Маленьким думал:
«Вырасту — спать не буду».
Очень хотел сидеть за столом со всеми.
Юным — уже сонливей,
но всё про удаль:
песни, костры, гитары, велосипеды.
Несколько лет. Ну, вырос.
Большой, как надо.
Хочется спать сильнее, до всех дисфункций.
…только теперь, мне кажется,
я отгадан —
вырасти — это значит хотеть проснуться.
* * *
По-апостольски просто,
По-мальчишьи боясь,
Шла за мной по погосту
Граченогая грязь.
И, крещато касаясь,
Красноталых ветвей
Я подслушивал завязь,
Воскресал и мертвел.
Прорастало пространство
В изболевшийся снег —
Предвесенствуй и странствуй,
Скрип шагов и телег.
…Март шумит на задворках,
Раскустившийся вволь.
Распускается колко
Предпасхальная боль…
* * *
Кате читали Пушкина. Сказки смеялись папиным.
Катя просила заново. Катя просила все.
В эту весну, как водится, Катины щёчки в крапинку.
Папу куда-то вызвали. Носит дрова сосед.
Катя читает Пушкина. Строчки смеются папиным.
Буквы трясутся папиным, прыгают в жёлтый лист.
Папа играет с пушками. Катя скребёт царапины.
Катя рисует длинное: «Папа – артиллерист».
Папу рисует с пушками. Думает, что для Пушкина.
Мама молчит стеклянная, смотрит сквозь дочкин лоб.
Катю кладут у бабушки. В доме огни притушены.
Мама качает шарфики, хочет идти в окоп.
Катя читает Пушкина. Сказки молчат и хмурятся.
Кто-то походкой папиной Катю ведёт гулять.
Кате качели хочется. Зубится ствольным улица.
Катя летит над пушками. Кате сегодня пять.
* * *
Деревья, красуясь, смотрели в озёрную воду –
В зеркальную гладь, отражавшую каждый листок.
Природа бежала навстречу не-новому году,
Как реки смыкают извечные устье-исток.
А небо светилось. Смотрело на серые ливни,
На буйство цветенья, осенне-дорожную грязь.
Хотелось и мне стать немного, хоть малость, наивней –
Чтоб часть его света и в душу мою пролилась.
И я примерял – все пространства, эпохи и лица,
Но всё мне не впору, как будто с чужого плеча.
А время бежало, стремясь в направлении «тридцать»;
И каждый февраль на столе загоралась свеча.
Дороги скрестившись, давили на острые плечи,
Ладони ловили рассветы грядущего дня,
Но каждой весной небо делало шаг мне навстречу,
И, падая в озеро, краем задело меня.
* * *
На оконной наледи спит ладошка,
Фонари сутулятся и косят.
Бомж несёт за пазухой чью-то кошку,
Не родись он — некому бы спасать.
Не родись Он — некому бы воскреснуть,
Но не пишут в летопись это «бы».
Здесь не верить кажется неуместным,
Так же, как на свадьбе носить гробы.
В Палестине ночью тепло и сыро,
Конь быка вжимает ещё тесней.
Сирый город пахнет продрогшей псиной,
Кошке и хозяину снится снег.
* * *
Васильково. Лунно. Бери, владей!
Извлеки мелодию. Извлеки-ся.
Тишина рождается. Гаснет день.
Тишина ссыпается в росный бисер.
В пустоте прилунной плутает след,
Голубое, гулкое пишет лица.
Тишина шагает. Болит рассвет.
Тишина спешит прозвучать, свершиться.
Вырастают горы, шуршат луга,
И дорога нитью вползает в пяльца.
Тишина поёт. Тишина кругла.
Тишина научена возвращаться.
* * *
знаешь, мы в будущем тоже будем —
словом,
идущим дальше.
время врастает в скелеты судеб,
время врастает в наши.
пишет чужое-своё незрячий —
выжить бы карандашно.
мальчики в поле гоняют мячик,
мальчики знают:
страшно.
партия сыграна,
травник пляшет,
степь ворожит полынно.
тащат молодки кровавый кашель
вишней на гулкий рынок.
пылью: палёной, кроплёной болью —
каждый врастает в трепет.
выжито. выжато.
голубое
дождно смывает пепел.
выцветет память о каждом лете,
ветер поля просвищет.
пусть нерождённые наши дети
знают
о мире
чище.
* * *
Город. Окраина. Воздух землистый, спёртый.
Жмутся дома – окрашены в грязно-жёлтый.
Трещины в стенах – боли сухие руки,
В хрупкий бетон травою врастают звуки
Шторы цветные. В каждой рассвет погашен.
Взрослых детей там кормят овсяной кашей,
Просят играть потише. Но мир им тесен –
В жёлтых дома – рождённые после песен.
Сторож порядка пучит глаза по-жабьи.
Только, ему не видные, дирижабли
Каждое утро тихо стартуют с крыши –
Только один их видит, одна их слышит.
В мире зашкафном – лес на двоих и поле,
В этом – скрипучий велик и белый кролик.
Алое пламя в зелень роняют маки –
В опийном мире можно быть всякой, всяким.
В жёлтых домах нельзя говорить о бое –
Вымолчан страх картинами на обои.
Прячутся двое в шкаф, не сказав ни слова –
Каждый из них весной у дождя срисован.
Ветер, заев пластинку, играет скерцо…
…бледные руки плотно закрыли дверцу…
В жёлтых дома, пропахших мочой и газом,
Можно искать.
Найти.
И свершиться.
Разом.
Капустина Евфросиния Игоревна. Родилась 3 июня 1997 года. Студентка Санкт-Петербургского института Культуры. Поэт, прозаик, переводчик сербской поэзии. Фотограф. Победитель международного конкурса «Новые голоса - 2017», победитель международного фестиваля «Всемирный день Поэзии-2018», лауреат конкурса им. князя Константина Романова «КаэРомания», лауреат фестиваля «Русский Гофман - 2018».
