В 1941 году Маша Рольникайте, 14-летняя узница Виленского гетто, написала несколько стихотворений на идише.
Я попытался перевести их на русский язык. Попытка, по ряду причин, не увенчалась успехом – строгий автор сочла результат слишком уж удалившимся от оригинала-подстрочника и не признала стихи своими.
Так этот текст сменил идентичность и стал моим собственным стихотворением, навеянным не столько конкретным подстрочником, сколько всем строем книги Маши Рольникайте и ее личностью. Стихотворением, посвященным ей.
Понары (по-литовски Панеряй) – юго-восточный пригород Вильнюса, в то время примерно в 10 км от города. В лесу близ одноименной железнодорожной станции проводились массовые расстрелы. Здесь нашли свою смерть многие десятки тысяч евреев.
Маша Рольникайте выжила в гетто, выжила в рижских лагерях, выжила в Штутхофе. Выжила – и сберегла свои дневниковые записи о пережитом.
Все последующее только закаляло ее характер. Ее дневниковая книга «Я хочу рассказать…» стала одной из самых первых и наиболее известных книг о Холокосте, вышедших на русском языке (впервые – в 1965 году). Осенью 2012 года эта книга, переведенная на 18 языков, выходит новым – и впервые освобожденным от следов советской цензуры – изданием. Увы, не в серии «Свитки из пепла: документы о Холокосте», для которой она готовилась, а отдельным изданием в екатеринбургском издательстве «Гонзо». Эта работа и эта история потребовали от Марии Григорьевны немало сил и нервов.
21 июля 2012 года ей исполнилось 85 лет.
Доброго ей здоровья и радости от новых книг.
Павел Нерлер
Павел Нерлер
Понары
(по мотивам чужого подстрочника)
Марии Григорьевне Рольникайте
В тот полдень обыденный, солнечный, сочный
Украсилась почва фатою цветочной,
И птицы звенели в небесной купели,
И пыльные камни сквозь травы блестели…
Идет по дороге детей вереница.
Ошпарены страхом прекрасные лица.
А сзади несет свое грузное тело
Литовский эсэсман на грязное дело.
Кровавое действо уже предвкушая,
Он смотрит в затылки Рахильки и Шая.
Достичь совершенства в искусстве расстрела –
Его, патриота, первейшее дело.
«Куда ты ведешь нас, лесная дорога?» -
Спросила у ели Рахиль-недотрога.
Ответил, осклабясь, эсэсовец строю:
«Местечко вам бог присмотрел неплохое».
И шуткой своей чрезвычайно довольный,
Затвор передернул он, двоечник школьный.
Катаются жилы по шее по бычьей –
Счастливый палач со своею добычей.
Куда ты, дорога? - В предместье Понары.
По нары и тачки? – По пули и яры!
…И дети идут, разобравшись по парам,
Понурой шеренгой навстречу Понарам.
…Кричит им палач: «Жидовня, раздевайтесь!
Мы все здесь свои, сосунки, не стесняйтесь!»
И сняли одежду, и обувь разули –
Чтоб хилые тельца подставить под пули.
А ров уж заполнился наполовину -
Родимые лица, и руки, и спины,
Любимые мамы к обрыву подходят
Хлопок – и их нет, и уж новых подводят.
Вот встала к обрыву и мама Рахили
- краса из красавиц, каких народили.
Одежду сняла и косу распустила,
И с вызовом смотрит в глаза крокодильи.
Убийце не выдержать этого взгляда
- отводит глаза, не отводит приклада.
Услышав «Огонь!», он спускает курок, -
И пот утирает отважный стрелок…
И все – никого не осталось от группы.
Землею присыпаны свежие трупы.
Гадюка ползет по кровавой росе.
В Понарах, в Понарах расстреляны все!
О том, что свершилось у них на глазах,
Деревья и птицы шептались в слезах.
Лес негодовал в оскверненной красе:
В Понарах, в Понарах расстреляны все!
И будто бы реквием в небе звучит.
- то ветер по соснам дремучим стучит
И ноты скрипучие сходу берет…
Но кто их услышит? Кто в песню сведет!?..
2011
