* * *
едут трамваем, поездом, на попутках
оставляют инициалы на спинках кресел
производят на свет зарёванных лилипутов —
тех обрезают, а этих крестят
говорят, говорят, а толку нет никакого
только и толку, что оппонентов в топку
но где бы ты был, когда б не семья и школа
не «Родина-Мать зовёт» или очень скоро
позовёт, и что ты ответишь Маме
встав поутру у окна, за которым триста
мёртвых спартанцев лежат в погребальной яме
в ожиданье небесного таксидермиста
что ты ответишь, рухнув в закрытый космос
возносясь на расстрельной тройке в глухое небо
чей холодный лик чем ближе, тем чётче кости —
это Отец вышел встретить тебя, наверно
* * *
цветение сливы, ты знаешь, не радует глаз
тем более третий, предательски полуприкрытый
у старых соседей, по-моему, новый бутуз
когда успевают?
как будто на лезвии бритвы
танцую ночами, но даже во сне не пишу
наверное, старость... ведь страшно подумать — за сорок
мой глиняный чайник потрескался
уличный шум
врывается в окна
и толку заглядывать в сонник
коль скоро не в руку, вернее сказать — не с руки
цветные картинки, звонки по тебе, голограммы...
в Империи — смута, а стало быть, казни
мальки
плывут по теченью, теряя свои миллиграммы
аквариум... (стёрто)
суровая Рыба грядёт
с большими зубами и рылом, таранящим стенки
подняться с дивана?
в чжурчжэни податься?
в эвенки?
твой (трижды зачёркнуто)
день (неразборчиво)
год...
Как обычно
всё было как обычно: снег сходил
с окрестных гор
оттаивало пиво
в аквариуме плавал крокодил
косясь на посетителей брезгливо
закуривали тени, волоча
тела прохожих
воздух пах карболкой
а по бульвару, в маске палача
прогуливалась жертва трёх абортов
цель затруднялась в средствах на сюжет
струился дым из ямы оркестровой
там, сев на стул, арфистка в неглиже
смотрела в небо пристально и строго
...пожарники тушили агни-йога
покойники вели свои «ЖЖ»
* * *
1.
он говорит: «пока»,— но, как тот еврей
никуда не уходит, мешкает у дверей
возвращается в комнату, говорит: «а кстати...»
она сидит на кровати
ждёт
когда он наконец уйдёт
какой же он всё-таки идиот
ей хочется крикнуть: «хватит»
разбить тарелку, отдаться соседу сверху
в вечернем платье
и чтоб под ним совсем ничего —
эротично, да?
он говорит: «сука, смотри сюда»
тоже мне Синяя Борода
он ей за всё заплатит
2.
за окном качаются провода
мёртвый голубь лежит в траве...
Господи, а ведь она была молода
Господи, это всё в Твоей голове
в этом нет никакого смысла
(а в чём он есть?)
всех согласных просят нажать на «OK»
Господи, потеряй же к нам интерес
прекрати свой внутренний диалог
хотя бы уменьши звук
* * *
смерть наступала на исходе дня
стояло лето в памяти метели
и женщина стояла у плетня
с косой тяжёлой, в тунике и в теле
и падал снег, и тополиный пух
летел в окно, открытое в Валгаллу
и в воздухе толкал повозку дух
гружённую сиреневым и алым
и падал снег, и музыка лилась
на птичьи плечи, бабочкины крылья
и мумии кричали, заслонясь
от бешеного клёкота валькирий
руками, от которых береста
отслаивалась, и горели восемь
зелёных глаз ночного существа
уже неописуемого вовсе...
Ступень и крест
Он вспоминал
немые сцены сна
и серебро в пещере, над которой
снижается сверкающий дракон.
Он вспоминал
асбестовые горы,
сплетенье тел, струенье вещества;
пустоты и туманности в пустотах.
Так иногда приходит серый день.
Сырое древо прыгает с утёса.
И ты стоишь на чёрном корабле
химерою и трудно уплываешь...
Так иногда приходит серый день.
Он вспоминал
глазницы городов,
откуда вытекают два потока:
один — солдатских туловищ, другой —
сожжённых статуй, мусора и пены.
Рябь муравьиных сборищ, саги звёзд,
винты средневековых лестниц Зáмка,
обглоданных лишайником,— он знал
настолько много...
Хлюпал мокрый воздух
отсутствующим носом, и никто
не вышел попрощаться с моряками,
увязшими в сугробах парусов.
Никто не снял
солёный шёпот моря.
