Группа психологов переоборудовала в больнице шахту лифта, убрав кабину. Им было интересно, как поведут себя люди в изменившихся условиях. Оказалось, что почти все испытуемые, дождавшись открытия дверей, доверчиво ступали вперед и падали в шахту.
Тогда психологи перестали наблюдать за одиночными испытуемыми и решили наблюдать за парами. То есть одиночки продолжали падать в шахту, но психологам они были уже не интересны.
Внимание исследователей сосредоточилось на парах вида больной-посетитель. Посетитель, родственник или друг, подводил больного, вызывал лифт, когда двери открывались, он подталкивал больного вперед, а затем валился вслед за ним. Ничего не изменилось.
Тогда психологи решили следить за профессиональными группами вида больной-которого-везут-на-операцию. Санитары вызывали лифт, двери разъезжались, первым делом в шахту отправлялась каталка с больным, а после один за другим бросались вниз санитары.
Психологи почти подобрались к объяснению странного феномена, но администрация больницы запретила продолжение исследований. Слишком много людей успело пострадать.
***
Отец лежал в больничной кровати и постанывал. Я сел в изголовье, чтобы он не мог меня видеть. Мы с братом произнесли несколько фраз, принятых в подобных заведениях. Отец едва заметно кивнул, говорить ему мешала боль.
Брат рассказал, что происходит дома, что сегодня ели на обед и что собираются есть завтра. Затем он поднялся и вышел. Возможно, отправился за доктором.
Оставшись с отцом наедине, не считая остальных больных, не подающих признаков жизни, я наклонился к его уху.
- Мы готовим к изданию восьмой номер журнала, - доверительно прошептал я. – Сборник протрясающих текстов. Разумеется, предстоят солидные расходы, целиком мы их не потянем. Подкинешь немного?
Отец попытался ответить, но удался лишь стон. В палату зашел доктор и попросил меня выйти.
- Сейчас ваш отец слишком слаб, поэтому время свиданий ограничено двумя минутами. Лучше вообще отказаться от посещений, если вы…
- Но это очень важно, - перебил я.
- Сейчас самое важное – здоровье вашего отца, - не согласился доктор. – О чем вы говорили?
- Собирался занять деньги, - сказал я. – Я уже должен определенную сумму, которую планирую вернуть, но не сразу, а постепенно… скажем, в течение года.
Доктор с изумлением пялился на меня.
- Вы что, совсем ничего не понимаете? – взволнованно спросил он.
- Скорее, это вы ничего не понимаете. Почему вы так смотрите?
Доктор глубоко вздохнул, выждал секунд десять.
- У вашего отца серьезное заболевание. Диагноз мы еще не поставили, но это определенно не шутки. Если вы не внемлите голосу разума и продолжите приходить сюда со своими просьбами, вам, может быть, вообще не понадобится ничего возвращать. Вы же без расписок обходились, насколько я понимаю?
- Без расписок.
- Вот и прекрасно. Есть шанс стряхнуть долг вместе с отцом. Понимаете, что я имею в виду?
- Понимаю, - закивал я.
Появился брат. Как оказалось, он просто ходил в туалет. Мы попрощались с доктором и отправились домой.
- Что сказал врач? – поинтересовался брат.
- Сказал, что диагноз установить пока не удалось.
- А процедуры какие-нибудь они делают, дают лекарства?..
Я пожал плечами.
- Об этом доктор не упоминал…
Восьмой номер "Опустошителя", последний перед концом света, собрал все самое болезненное, унизительное и постыдное. Эрнст Юнгер, Фернандо Аррабаль, Хью Сайкс Дэвис, Маруся Климова, Алексей Лапшин и прочие полюбившиеся авторы познакомят вас с ноябрьскими историями болезни.
Опустите ноги в таз с кипятком, обклейте спину горчичниками, зажмите в каждой подмышке по градуснику и потихоньку приступайте к чтению. Le devastateur приветствует всех заболевших и их лечащих врачей.
