Предел
Художнику
Последние яти и кисти – у смерти,
И точный, скупой и единственный штрих.
Поэт ли, художник – ты ей не соперник.
И вымучен цвет твой, и ложен мой стих.
До судорог пальцев, до спазма гортани
Мы будем искать и глагол, и мазок,
Но всё ж не приблизит её расстояний
Нечуткий мой слух и твой взгляд – на глазок.
Мой конь
Ох, и конь у меня был, ох, сказка – не конь!
Голубых, самых чистых кровей.
Брошу плеть. Дайте кисть, чтоб, как лики икон,
Рисовать преподобных коней.
Не за то разразится Господня гроза,
По другим мне воздастся грехам.
Я в такие гляделся – навыкат – глаза,
Только ахнет Конюшенный храм!
От погонщиков хмурых, угрюмых ловцов,
От арканов, кострищ и станиц
Он в открытую степь уводил жеребцов,
Горячил молодых кобылиц.
Слаще патоки струйные воды Днестра.
Чище шёлка трава-мурава.
Ветер, брат, привечай! Здравствуй, воля-сестра!
Нагуляться бы до Покрова.
Надышаться бы в хмель... Табуны, табуны...
Распались, моя боль, разболись...
Видно, сам я из той же бессонной страны,
Потому-то и сны не сбылись.
Обуздали коня... «Походи пристяжным.
Усмири свою чёртову прыть!»
Но дороги покорно спрямлялись под ним
Непокорною силой копыт.
«Эй! – прикрикнули с перекладных, –
Не для наших просёлков твой бег?..
Будет Воля тебе, как подсолнечный жмых.
Ты силён, но сильней человек!..»
Соль дымится на алых ожогах-рубцах.
Кровь на впалых боках запеклась.
Овод целит вонзиться иглою под пах.
Крепко стойло. Прочна коновязь...
И тогда я увидел такие глаза…
Смертной мукой исполненный взгляд.
Снова слышу я певчих в церквах голоса.
Снова слёз мне своих не сдержать.
Долго нож я тупил о ремни: помогу,
Не оставлю я друга в беде.
Конь мой вырвался сам.
С крутояра шагнул.
И круги разошлись по воде.
Пушкин
Так вознёсся он к вершинам славы
С петербургских снежных покрывал,
Что крылом седым орёл двуглавый
Пьедестал покорно обметал.
Памятник воздвиг нерукотворный
Правой оперённою рукой
Человек, навек приговорённый
К Высшей мере – над тобой и мной.
* * *
Плачется или смеётся…
Только чем тише – слышней:
Как тебе, сердце, неймётся
С вечной занозкой своей.
Жалко той песни неспетой –
Короток век ли, длинней…
Что у великих поэтов,
Что у невинных детей.
Коэффициент
«Мы поэта выставим за двери.
Мы ему укажем на порог»...
Как ножи очиненные перья,
И Глагол – под лаковый сапог.
«Мы поэта выметем за скобки
Энциклопедической метлой.
Пусть стакан занюхивает пробкой.
Пусть карман заштопает худой.
Мы ему повыщиплем страницы.
Создадим – во благо – прецедент»…
Дураки, он больше единицы
И вне скобок – коэффициент.
* * *
И всё-таки, есть смысл жить:
Изведать глубину паденья,
Успеть схватить надежды нить –
Звезды – и первой, и последней;
Познать спасительную суть,
Найти единственное средство
И проторить окольный путь –
К высокому несовершенству.
* * *
Не говори, что мир в душе
Обрёл ты в схватке быстротечной.
Бросок – и чистое «туше»,
И равновесие – навечно.
Поверил бы я в тот приём,
Когда б не лет моих сутулость.
Поставь иглу на остриё,
И чтоб она не шелохнулась.
Ожидание
Строка воспарила, тоскуя о выси
И правым, и левым крылом…
Вот только б не сразу о главном о смысле…
Успеется, это потом.
Пока ещё как-то неловко прилюдно
Окрестности вдруг оглашать.
Ей воздух зовущих гортанных прелюдий
Всей грудью б на вздохе вобрать.
Пока ещё у приземлённого взгляда
Раздвинуть нет сил горизонт.
Терпение... Зорче и выше... Не надо.
Не время. Ещё не резон…
Но где-то призыв раздаётся отважный –
Случается, минут года…
Давай же, рази! Я внимаю. Давай же!
Немедленно иль никогда.
* * *
И глуби нам мало, и выси,
И собственной мало судьбы…
Зачем эти дерзкие мысли
Ты вынул из нищей сумы?
Стежком да крестом на родимой
Холстине отметишь свой путь.
И чем, как не русской равниной,
Измеришь ты русскую грусть.
Слова
Другой, – открыл я, – тоже друг…
И – возглас удивленья!
Как будто в омут брошен круг
Мне свыше во спасенье.
Но круг, подхваченный волной,
Уносит дальше, дальше.
Слова, слова… Мой друг – другой…
И рана – не от раньше…
Разряд
Начало всех начал – конфликт –
Мучительный и неизбежный.
Разновелик он, разнолик –
О как! – и внутренний, и внешний.
Чем глубже внутренний, и чем
Другой – нездешней (лучше б вместе,
Достало б крепости плечей),
Тем человек достойней Вести.
Возьмёт резец он или кисть,
А может, слово взять решится,
Молниевидно вспыхнет нить,
И что-то главное случится.
На закате
Надо жить каждый день –
как последний.
Народная мудрость
Жить бы – как первый день!
Кто там – про завещанье?..
Дайте губам свирель,
Чтобы продлить дыханье.
Как всколыхнулась грудь,
Как распрямились плечи!..
Надо совсем чуть-чуть
Веры: ещё не вечер.
Разговор с несостоявшимся художником
Кто истину назвал избитой,
Тот сам страшится кулаков…
Поговорим про самобытность –
Без дураков.
Ты – кисть оставил, этот – слово,
Устав от початых трудов,
Взирая на мастерового:
«Ему дано, я – не таков»,
Ещё ни пота и ни крови
Своих ни капли не пролив…
Свербит затейливый мотив,
Но дождь по кровле
Стучит, стучит до поздней ночи,
Как будто достучаться хочет,
На крыше обуздав конёк:
Ты – одинок.
А одиночество, приятель,
Не разделённое никем,
Оно и есть тот предсказатель
Судеб и тем.
Мне эта истина открылась,
И нет оков.
Ты… обречён на самобытность.
Без дураков.
