Виктория Чембарцева
Родилась и живёт в Кишинёве. Окончила факультет маркетинга Экономической академии Молдовы и факультет психологии Института непрерывного образования. Член Ассоциации русских писателей Молдовы. Член Союза писателей Москвы. Автор поэтической книги «Тебе...» (Кишинёв, 2010) и ряда публикаций в периодике и коллективных сборниках. Участница Форумов молодых писателей России (2009 – 2010). Победитель и лауреат многих международных литературных конкурсов.
В НОЧЬ НА 18 ИЮЛЯ
За ливнями – испарина дорог.
Июльский календарь листает осень.
Сквозняк субботний кисею возносит
жеманниц занавесок-недотрог.
И медленно стекает молоко
за край стола на тёмный пол дощатый...
И тени звуков прорастают мятой,
безмолвием... И света волокно
луной дрожащей под торшер ложится.
Отяжелев, смежаются ресницы.
И ветер ночи выдохнет в окно
раскатом грома в лёгкой колеснице.
И обогретою в ладонях птицей
забьется сон, приснившийся давно…
ТЫСЯЧА ДВЕСТИ ВОСЕМЬДЕСЯТ ЧАСОВ ДО ЗИМЫ
Бессонницей травы звенит река,
пока ещё сиреневые тени
в тепло песка врисовывает ленно
скупой закат. Всего лишь час, пока
в овраги парка спустится туман,
с берёзы лист слетит сусальным златом,
его нашьёт как яркую заплату
бездомный ветер на пустой карман.
Пока ещё лиловый горизонт
неспешно стянет над землёю небо
в распахнутый упруго звёздный зонт,
Многоголосье уличного бреда
начнёт стихать, дробясь на звонкий лёд
«До парка» дребезжащего трамвая,
на лай дворняги, что бредёт хромая;
измучивший сознание полёт
зудящего над прудом комара.
Почти экватор осени… Пока
ещё не стынут лужи по утрам,
пока не серебрится по пескам
аллей холодный иней, и пока
заплаканная зимняя тоска
промедлила с истерикой. Пока...
* * *
А.Чернову
Я видела в стеклянной тишине
усыпанную миртом терракоту,
и солнце в багровеющем вине
за горизонт стекало с позолоты,
как день старел, и морщилась земля
от засухи растрескавшейся кожей.
Я видела, как древо гложет тля –
подкорково, пожизненно, похоже
на всхлипы раскрываемых дверей,
где за порогом Бог, а может, дьявол
и где стоишь растерянный, ничей,
не знающий, ни лево где, ни право,
и травы прорастают сквозь следы,
и обморочно пахнет земляникой,
и ночь, качая стебли лебеды,
в зрачки глядится звёздно, многолико.
Я видела... Я видела сквозь сон,
как в шепоте песка вершилось время
и слова опрокинутого звон
летел строкой в чернеющую темень…
ПИСАТЕЛЬ
Туман белее снега с Арагаца,
и девственно чиста твоя страница –
беседа букв и болтовня глаголов
остались за порогом кабинета.
По улице плывёт большая рыба.
Молчит и тонет, вязнет в зимнем иле,
то вздрогнет чешуёй зонтов неровно
от городского шумного прибоя –
блуждает взгляд в окне… Остывший кофе,
раскрыта «Капля мёда» Туманяна,
срывают тишину секундной стрелкой
часы, и не написано ни строчки.
О, этот долгий сон, длиною в зиму,
когда тоска совсем невыносима
и сумерки скользят по стенам комнат,
когда Её лица уже не вспомнить…
ЧАСЫ ДО ТЕМНОТЫ
На завтрак чай, ещё – вишнёвый дым,
раскрытое окно и запах снега.
Опавший лист рыжеет лисьим следом,
тумана кокон да предзимья стынь.
А стрелы серых ангелов дождя –
как пальцев ледяных касанье – сердце
пронзят навылет. Тихо скрипнет дверцей
ночной сквозняк, из дома уходя.
И холодом дохнёт. Из пустоты
заглянет в душу взглядом из-под взгляда
чужое одиночество, и адом
покажутся часы до темноты.
Как долька мандаринная – луна
под вечер. «Спишь?» – услышу ли, приснится.
На дне зрачка забьется светлой птицей
свобода, не обещанная нам.
РИМСКОЕ
Мне заблудиться в улицах твоих
не даст луна, следящая за Тибром.
Звонят к вечерне, и внезапно стих
в платанах ветер… Написать верлибром
о золотом свеченье фонарей,
о чайках, белых даже в саже ночи.
А может, в рифму стоит? – это, впрочем,
получится и проще и скорей.
В кварталах гетто пахнет молоком,
и сырость Черепашьего фонтана
напомнит об Иосифе – о том,
что мимо шёл «не замочив кафтана»*…
Истерзана помарками строка,
да что строка – горит костёр бумажный!
И Бруно ** тень проходит сквозь века
по площади Цветов. И так ли важно,
что дела нет сегодня до меня
Эвтерпе, Эрато и Каллиопе?!
Ноябрь. Рим. Я на краю Европы,
и с Тиберина в колокол звонят.
