litbook

Поэзия


СТИХИ , Проза0

Галина Гампер

 

Галина Гампер родилась перед самым началом Великой Отечественной войны в городе Павловске. Заочно, дома (болезнь с детства приковала будущего поэта к инвалидному креслу) закончила английское отделение филфака ЛГУ. Своим первым поэтическим учителем считает Льва Савельича Друскина. Позже в её жизни большое место занял Глеб Сергеевич Семенов, учитель почти всех ленинградских поэтов-шестидесятников от Кушнера до Сосноры. Прочитав стихи Галины Гампер, молодого поэта поддержал Михаил Александрович Дудин, в 1965 году «Лениздат» выпустил её первый сборник с его вступительным словом.

С 1972 года – член Союза писателей Ленинграда (Санкт-Петербурга). Автор восьми поэтических сборников. А также в разные годы издавались: «Дух сам себе отчизна» (1996, романизированная биография Перси Б. Шелли), переводы с английского Перси Б. Шелли, Йетса, Бернса, Дж. Китса, современных английских и американских поэтов.

 

 

 

* * *

                            Татьяне Гампер-Мелконовой

 

Вот глобус –

шарик наш издалека.

Здесь ты и я

по разные бока...

Ты хочешь жить,

я тоже жить хочу,

Хоть так нещадно

жгу свою свечу

Враз с двух концов,

как ты, на тот же лад...

Что делать?

Генетический расклад

Таков,

что наше родовое древо

То вправо гнет,

то круто клонит влево,

Ствол перекручен,

ветви сведены,

И в дикой кроне

клочья седины,

И только мертвой

хваткою корней

Мы так сильны,

самих себя сильней.

 

 

 

* * *

Заросшие полынью и крапивой  –

Как будто бы уже по грудь в могиле –

Дома и люди, люди и дома.

А озеро так царственно беспечно,

И лес по окаёму чуть дрожит,

И, видимо, отсюда ближе к Богу.

А жизнь прожить – лишь поле перейти,

Цветущее картофельное поле,

За ним и начинается кладбище  –

Простор бумажным розам и крестам.

Шумит камыш, шумит..., деревья гнутся,

Ярятся псы – разумнее хозяев.

А Спаса лик, тускнеющий в углу,

Печали глубже, радости просторней...

 

 

 

 

* * *

Из тела, из души, из памяти –

Не жалко,

Ушёл – сама гнала:

уж лучше поскорей.

Но вот который год

качается качалка,

Из ивовых ветвей

изогнутая чутко,

Легчайшая, давно

готовая в полёт,

Но проклятая ждать,

безвыходно и жутко

Она в моём углу

качается и ждёт.

 

 

Натюрморт

 

Одинокое яблоко,

фон в амбразуре окна –

Грязноснежный, глухой,

жестяное дворовое донце.

Приближенье Адама,

рывок, натянулась блесна,

Под условной чертой горизонта

затеплилось солнце.

Ожиданье, начало,

высоко натянутый трос...

Ожиданье. Лишь им

и держусь на плаву да на взлете,

Напряженьем его –

в амплитуде от смеха до слез –

На предельной

ликующей или отчаянной ноте.

Было яблоко, вырос,

я и не заметила, сад

И зацвел и отцвел...

Я очнулась, пройдя переплавку.

Кисти мою и краски ищу,

возвращаюсь назад,

Ставлю яблоко. Так.

И на яблоко делаю ставку.

 

 

* * *

Это чайки кричат,

Будто старые двери скрипят.

От осенней воду

Потянуло туманом и смутой.

Что уж скряжничать,

Что уж трястись над последней

минутой.

 

Никогда, все равно

Никогда не вернуться назад.

В ту же реку нельзя,

Мы ведь знали с тобой, что нельзя,

Мы ведь знали с тобой,

А не верили,

трудно поверить...

Оглянуться, заплакать

И взглядом прощальным измерить –

Моментальным и точным,

По льду отчужденья скользя.

* * *

Русь златоглава,

ярмарочна Русь.

Плывёт сквозь синеву

хрустальный гусь,

Цветут купчихи,

как луга в июле.

Кустодиевский

праздник бытия,

Бубенчатая

родина моя.

Как вовремя,

как словно мы уснули.

Смерть обхитрив,

мы спим в сени дерев,

Пятью перстами

блюдце подперев,

Разгорячась

у злата самовара,

Наш сон, как терем,

светел и высок.

Все беды, как вода,

ушли в песок,

Мы спим –

и нет таинственнее дара.

 

 

* * *

Мне не спалось,

я вышла на крыльцо,

Туман

чуть оторвался от воды –

Клубился, полз,

образовав кольцо,

И сам свои

зализывал следы.

А я все

убаюкивала боль,

Сама себе и

лекарь и сестра –

Что ж мучай, говорила я,

изволь,

Выздоровленью

не пришла пора.

Его лицо,

преображаясь в лик,

Текучим становилось, как вода.

Был миг один,

всего какой-то миг,

Страданием

продленный навсегда.

Предпасхальное

 

Кочки, будто куличи,

Снежной облиты глазурью...

Кляксами пестрят грачи,

И припек сменился хмурью,

Хмурь

страстною полосой

Пролегла, поля затмила.

Крошка-ангелок босой

Взгромоздился на перила

Деревянного моста.

Стихло все на скорбной ноте,

Лишь густела тень креста

С приближением

к субботе.

 

 

 

 

 

* * *

Вот жемчужно-белой ночи бирюза,

Наплывают очи на глаза,

И глаза растут в размер очей,

Упакована любовь в размер ночей,

А вернее – безразмерность, ибо день –

Лишь задумка и набросок,

только тень,

Только завязь и оскома...

Всё потом –

Ночь и ты,

и край вселенной за кустом.

Рейтинг:

0
Отдав голос за данное произведение, Вы оказываете влияние на его общий рейтинг, а также на рейтинг автора и журнала опубликовавшего этот текст.
Только зарегистрированные пользователи могут голосовать
Зарегистрируйтесь или войдите
для того чтобы оставлять комментарии
Лучшее в разделе:
Регистрация для авторов
В сообществе уже 1129 авторов
Войти
Регистрация
О проекте
Правила
Все авторские права на произведения
сохранены за авторами и издателями.
По вопросам: support@litbook.ru
Разработка: goldapp.ru