Был июль, я ещё и не знала, что значит «июль»...
Мы смотрели на самолётики в красных штанах:
Мне какой-то из них огоньками слегка подмигнул —
И взлетел, и была я ошеломлена.
Пал Савелич, в соломенной шляпе и в светлой рубахе из льна,
Был мой дед и диспетчер в аэропорту,
И была я до ужаса удивлена,
Что «здорóво» кричали ему мужики за версту.
Мы прошли по Гастелло, потом по Ромашкина шли.
Я спросила у деда: докуда растут тополя?
И спросила ещё: что, я тоже расту из земли?
Дед ответил, что много чего нарожала земля.
Дед ответил, что есть ещё небо, он раньше летал,
Что корову по небу в другую деревню возил,
Чтоб отстала уже я — за-ради святого Христа:
Чтоб по небу летать — нужен чистый, особый бензин.
Он привёл меня к Лаптевой Тане, и был у них собственный двор,
Сам же с Таниным папой за «шахматой» сел выпивать,
Наказав не ходить за вон тот вон зелёный забор,
Рассказал про траву на дворе, на которой не рубят дрова.
Мы, играя, залезли и в бочки, и в водопровод.
Мокрым было и платье моё, и на нём алфавит.
Мне потом обещали: навеки посадят в комод.
Деда просто ругали — поставили деду на вид.
...А сейчас подмигнула в окошко льняная луна,
И вот хочешь летать... а впрягайся — и так вывози...
...Мы смотрели на самолётики в красных штанах...
...Чтоб по небу летать — нужен чистый, особый бензин.
