Когда в пещерном мраке пир
натешил радостное тело,
дикарь спешил в бескрайний мир,
где всё цвело, играло, пело.
И сам он был, как дикий лес.
В нём растворясь, рычал блаженно.
Ни Бог, ни бес и ни прогресс
его ещё не взяли пленным.
Но у реки он замер вдруг:
вода, раскинувшись крылато,
струясь с земных зелёных рук,
вливалась в розовость заката.
Пред чудом красок обомлев,
вопль ликования исторгнув,
наш предок камнем на скале
пытался выбить знак восторга...
Тот миг был звёздным на земле:
впервые зрячей стала вечность,
когда у зверя на скуле
слеза блеснула человечья.
* * *Уснул осенний дождь усталый
в траве прибрежной у моста.
Исчез туман. И чистота
взамхнула веером хрустальным...
На миг меж прошлым и грядущим
остановило время шаг –
и растворилась в нём душа,
а, может, мир вместился в душу.
И стал настолько зримым, будто
его я сам нарисовал.
Вот никнет мокрая трава,
вон покосившаяся будка
на берегу, а по заливу –
набег из тысяч серых волн
на неприступный чёрный мол
с проплешинами в ржавой гриве.
Измятый Зевса колесницей,
лежит в ухабах горизонт.
Над ним – провисший неба зонт
и волю славящие птицы...
Вот ветерок порывом хлёстким
пейзаж прибрежный встрепенул
и листья жёлтые спугнул,
как стайку бабочек, с берёзки.
И с этим зябким дуновеньем
повеяла, нет, не зима,
а жизнь, в которой аромат
тоски, любви и удивленья.
* * *Давно сентябрь похитил лето
с его уютом и теплом.
И вот теперь осин скелеты
костями машут за окном.
А по дороге ветер мчится,
свершив у осени грабёж.
И тщетно силится вцепиться
в него тысячерукий дождь.
И я с тоскою бы не сладил.
Но лился в комнате моей
минор из «Осени» Вивальди,
в которой грусть тоски сильней.
* * *Где вы, наивные детские годы?..
Юность промчалась, как вешние воды.
В зрелости делать пытался погоду.
И... стихшим дождиком –
в землю, в природу.
